Читать книгу - "Мировые войны и мировые элиты - Дмитрий Перетолчин"

Следуя броделевской фразе «капитализм — враг рынка», сформировавшиеся в новый класс гипербуржуазии «придворные факторы» взялись строить «свободный рынок», передавая его под контроль собственных монополий. Первым примером стали месторождения ртути в австрийской Идрии и Испании, как пишет Ф. Мортон: «Вскоре Ротшильды стали монополистами в области добычи ртути — теперь цену на этот металл они могли устанавливать по собственному желанию» [3], как и положено, цена на ртуть взлетела [17].

Примечательной историей банкротств является то, как в 1832 году папа Григорий XVI наградил Карла Майера барона фон Ротшильда орденом Спасителя за шестнадцатимиллионный кредит, выданный в 1831 году, чем обеспечил себе возможность продления кредитной линии с очередным траншем в 1837, еще 2,16 млн. франков папский двор (Papal States) запросил в 1845 г, в 1850 году папе Пию IX понадобилось уже 50 млн. швейцарских франков [12][48], а в 1882 году группа Ротшильдов целенаправленно разорила Catholic Union General [1], видимо, чтобы у Ватикана больше не осталось финансовой альтернативы.

Крупным инвестором в железные дороги США был также банк Philipp Speyer and Co, филиал европейского Lazard Speyer-Elissen, заработав капитал на кредитовании США во время гражданской войны, он осуществлял сделки на территории Кубы и Мехико во взаимодействии с Deutsche Bank [42].

В бесконечных международных состязаниях суверенитет перетекал в карманы кредиторов вместе с процентами по кредитным обязательствам. В этой ситуации проиграть могли армии, но не кредиторы, независимо от исхода сражений должниками оставались и победители, так как для снаряжения армии брали в долг, и проигравшие, так как одалживали для выплаты контрибуций. Примером могла бы стать история Греции, которая в 1889 году получила очередной заем в 135 млн. франков, назначением которого было погашение процентов предыдущих займов. Размещением ссуды занимались банк Antony Gibbs & Sons из Лондона и S. Bleichroder Bank — официальный партнер Ротшильдов с начала века. Через год Греции выдали еще один кредит размером в 89 875 тыс. франков для строительства железной дороги от Reichsbank и C.J. Hambro & Son (будущий лондонский Hambros Bank), основанный выходцем из еврейской семьи Карлом Хамбро (Calmer Joachim Hambro). В конце концов, общая задолженность дошла до 570 млн. франков и в 1893 году Греция обанкротилась. Шанс отыграться провалился через четыре года, когда проигрышем закончилась война с Османской империей, оружие которой поставляли заводы Круппа, и теперь грекам предстояло еще и выплатить контрибуцию, вопрос о которой решался шестью европейскими державами, для чего в стране с 1898 года был установлен международный финансовый контроль.

В Османской империи, стране-победительнице, международный финансовый контроль был введен изданием Мухарремского декрета еще раньше, в 1881 году, а на приобретение оружия ей дал кредит в размере 30 млн. марок Deutsche Bank [49][50][51]. Помимо него в этой войне выиграла еще фирма «Норденфельдт» и ее знаменитый представитель Базиль Захаров, продавший подводные лодки согласно принципу, которым он похвастался французской газете: «Я специально разжигаю войны, чтобы иметь возможность продавать оружие обеим враждующим сторонам». Этот «оружейный барон» с абсолютно закрытым прошлым (когда в венском военном министерстве поинтересовались его прошлым, личное дело оказалось пустым), сумел получить 300 орденов от правительств различных стран [52].

В 1881 году банк Disconto-Gesellschaft при участии S. Bleichroder Bank и английского N М Rothschild & Sons основали банковский консорциум, размещающий румынские займы для вооружения румынской армии, строительства крепостей и развития путей сообщения. При этом Румыния принимала обязательство закупать в Германии различные материалы, что способствовало подчинению экономики страны германскому капиталу.

Финансы страны оказались в зависимости от германского денежного рынка, на котором в 1895 г. было размещено 3/5 всех иностранных займов Румынии, в связи с чем российский посланник Фонтон отмечал, что германские банкиры уже завладели большинством румынских ценных бумаг, a Disconto-Gesellschaft «в продолжение нескольких десятков лет» относится к Румынии, «как к дойной корове» [50].