Читать книгу - "Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев"

Есть слухи, что Мария Найда в ссылке находилась со своим женихом, но, познакомившись с Климом, потеряла голову и составила ему компанию для побега. Сам Климент Ефремович о своих победах над представительницами прекрасной половины человечества молчал как рыба. Настоящий мужик. Но основания под этим слухом есть. Ну не только же ради революции еще в Луганске вокруг «малообразованного» парня вились местные молодые учительницы! Харизма — она и есть харизма…

Понятное дело, что за особо опасным для государства беглецом отрядили погоню, да ориентировки городовым разослали. Бесполезно. Клим добрался до Петербурга, там у местных большевиков разжился фальшивым паспортом и рванул с ним в Баку, к своему другу Кобе. Иосиф Виссарионович другу был только рад, как раз в это время в Баку шла ожесточенная грызня большевиков с меньшевиками, такой «штык», как Ворошилов, был ко времени.

В этот период окончательно сдружились Климент Ефремович и Иосиф Виссарионович, после этого вся их дальнейшая жизнь протекала так, будто они друг без друга дня прожить не могли. Будто судьба их нарочно сводила и сводила вместе.

Клима сразу включили в состав Бакинского комитета партии и поручили организацию профсоюзного движения среди рабочих нефтепромыслов. Ну, Ворошилов и подмял под себя профсоюзное движение нефтедобытчиков. Работал на грани фола, дерзко. Сам находился в розыске, и в то же время открыто обосновался в помещении БибиЭйбатского отделения союза нефтепромышленных рабочих, вел прием, разбирал заявления, помогал с организацией стачек и забастовок.

Конечно, такое бесконечно долго продолжаться не могло. Какими бы ни были недотепами жандармы, но на след беглого ссыльного они все-таки вышли. Климент Ефремович из Баку успел уехать, добрался до Петербурга. Но там его всё же арестовали и посадили в «Кресты». Опять никаких улик о противоправной деятельности во время побега не нашлось, ограничились новой ссылкой туда же — в Архангельскую губернию. Сначала отправили в город Мезень, затем перевели в Холмогоры. Там с поднадзорным нахлебались лиха! Он им устроил «спокойную службу».

Первое, что Климент Ефремович сделал в Холмогорах — организовал из ссыльных социал-демократическую ячейку. Потом вошел в комитет колонии политссыльных, его избрали председателем товарищеского суда (характеризует это человека?) и председателем местного отделения общества Красного Креста. Это Общество сразу и занялось, кроме помощи ссыльным, организацией и финансированием побегов. И, конечно, началась борьба в среде ссыльных с эсерами и меньшевиками, развернулись прямо под носом у полиции дискуссии с пропагандой ленинских взглядов. Политическая жизнь в Холмогорах забурлила.

Даже на смерть Льва Толстого местная организация политссыльных откликнулась телеграммой в газету «Русские ведомости».

В ноябре 1910 года в Вологодской и Зерентуйской каторжных тюрьмах произошла трагедия: в ответ на жестокие телесные наказания несколько политических заключенных покончили с собой.

Как только весть об этом пришла в Холмогоры, так у надзорных органов началось настоящее «счастье». Ворошилов организовал протесты политссыльных всей Архангельской губернии. Биограф Климента Ефремовича В.С. Акшинский приводит такое письмо, адресованное ссыльным в Мезень, перехваченное полицией и только потому сохранившееся, оно было приобщено охранкой к делу Ворошилова:

«На днях у нас состоялось совещание по поводу зерентуйских и вологодских событий, на котором приняты две резолюции — одна, выражающая наше негодование и возмущение тем издевательствам и насилиям, которые творит правительство и по поводу возмутительной вакханалии, устроенной «зубрами» Г.Д. (Государственной думы. — Авт.) во время запроса левых фракций в Г.Д.; другая выражает наше преклонение перед геройской смертью Егора Сазонова и товарищей… Эти резолюции будут подписаны всеми желающими не только в городе, но и в уезде и отосланы в редакции газет как русской, так и заграничной прессы. На том же совещании было решено известить и других ссыльных, разбросанных по всем градам и весям России. Очень просим сообщить, что предпринято у Вас по этому делу. Если у Вас еще ничего не сделано, то не откажитесь взять на себя инициативу в этом деле. В том и другом случае немедленно нам напишите. Желательно было бы, чтобы Ваша инициатива не ограничилась пределами Вашего града, а коснулась бы и «уголков», на которые, конечно, есть некоторая еще надежда. С тов. приветом К. Е. В.

Частным образом мы посылаем во фракцию соц.-дем. Г.Д. как копию из упомянутых резолюций, так и особое наше обращение к фракции. К. В.

Ответ адресуйте на меня, В.»

Ясно, что организацией протеста руководил Ворошилов лично. К огромной «радости» правительства резолюция архангельских политссыльных с подписями против издевательств администраций в тюрьмах над заключенным была опубликована в центральных газетах. Скандал получился нешуточный: режим содержания был такой, что люди самоубийством заканчивали.

После этого скандала с Климом решили расправиться. Его заключили в Архангельскую тюрьму и попытались состряпать в отношении его уголовное дело, чтобы запугать остальных. И опять — двадцать пять, улик не хватило! Снова теми же граблями по тому же лбу!

Но зато Климент Ефремович в тюрьме устроил им! Начальник тюрьмы в буквальном смысле рыдал, когда писал о поведении этого заключенного в жандармское управление:

«Уведомляю Вас, что Климентий Ворошилов во время содержания во вверенной мне тюрьме с 24 февраля по 10 августа сего года был три раза подвергнут дисциплинарным взысканиям: 24 февраля за нарушение тюремных правил заключен в карцер на 7 (уток; 28 марта за подстрекательство арестантов к незаконным требованиям — на 7 суток и 1 июля за нарушение правил во время прогулки также на 7 суток. Кроме перечисленных взысканий Ворошилов часто подвергался заключениям и выговорам за целый ряд нарушений тюремного порядка. Вообще, содержась в тюрьме, Ворошилов отличался крайне дурным поведением и строптивым характером, ведя себя вызывающе дерзко по отношению администрации и надзора, причем своим примером производил дурное влияние на других арестантов, склоняя их к нарушению тюремного порядка и дисциплины. Так, например, под непосредственным руководством Ворошилова арестантами, содержавшимися в одной с ним камере, была объявлена голодовка, мотивированная недовольством применяемыми к ним тюремными правилами, основанными на букве закона. Ввиду такого неодобрительного поведения Ворошилова в последнее время он был совершенно изолирован от других арестантов и помещен в отдельную камеру».

Отдельная камера была карцером. Клим подхватил жестокий ревматизм, его, почти инвалида (он даже ходить не мог), из Архангельской тюрьмы, добавив еще год к ссылке, отправили уже в страшную дыру, к Полярному кругу, в поселок Долгая Щель…

Там Клим едва не умер от ревматизма, в том поселке даже фельдшера не было. Полиция его ходатайство о переводе в городок Мезень удовлетворила. Слишком популярной личностью он был, скандал получился бы, если бы он умер, серьезный. А после выздоровления Ворошилова совали совсем в медвежьи утлы: в Усть-Вашку, в Юрому…

В 1912 году срок ссылки закончился. Климент Ефремович поехал на родной Донбасс, к …жене. Во время ссылки он успел жениться.