Читать книгу - "Бомарше - Рене де Кастр"

Обрадованные возможностью разнообразить свое монотонное существование, принцессы с радостью откликнулись на приглашение. Они торжественно въехали в карете на территорию Военной школы, приняли парад кадетов, после чего отдали должное роскошной трапезе. Пари-Дюверне провел принцесс по прекрасным залам школы; сопровождавший их Бомарше был замечен в том, что подал руку принцессе Виктории и на мгновение дольше, чем положено, задержал ее руку в своей, помогая ей сесть в карету. Пребывая в полном восторге от чудесного приключения, гостьи перед отъездом из школы наговорили Пари-Дюверне массу комплиментов в адрес Бомарше и настойчиво рекомендовали его старому банкиру.

«Я вас искренне любил, дитя мое, теперь же отношусь к вам как к собственному сыну: да, я выполню взятые на себя обязательства, иначе смерть лишит меня этой возможности», — расчувствовался тот. Эти слова отозвались в ушах Бомарше звоном золотых монет. Однако пока он выполнил только половину поручения: удастся ли ему добиться приезда в Военную школу самого короля?

Потрясенный восторженным рассказом дочерей, Людовик XV не заставил себя упрашивать и вскоре нанес визит в Военную школу. Радости Пари-Дюверне не было предела, а Бомарше вовсе не преувеличивал свои заслуги, когда уверял, что один сумел за короткое время сделать для основателя Военной школы то, «что другие тщетно пытались сделать в течение девяти лет».

Благодарный Пари-Дюверне не замедлил выполнить свое обещание. Он сделал Бомарше своим компаньоном в делах, выделив ему 60 тысяч ливров из личного капитала, и с этой суммы стал платить ему ренту из расчета 10 процентов годовых, то есть 6 тысяч ливров. И это было только начало. «Он приобщил меня к финансовым операциям, в которых сам был известным докой, под его руководством я трудился над преумножением моего состояния и по его указке принимал участие в самых разных предприятиях; в некоторых из них он помогал мне деньгами или предоставлением кредита и во всех — советами».

Под влиянием Пари-Дюверне Бомарше занялся спекуляциями, и со временем это превратилось в настоящую страсть, которая преследовала его до самой смерти и стала причиной многих жизненных коллизий, будь то судебные процессы по делам о наследстве, поставки оружия или борьба за авторские права драматургов. Теперь, когда материальные проблемы Бомарше были решены, он убедился, что в том обществе, где он вращался, мало быть просто богатым, гораздо важнее иметь дворянское звание. Чтобы покинуть третье сословие, он решил приобрести в качестве «мыльца для простолюдина» скромную должность королевского секретаря. Однако нужно было считаться с общественным мнением и ревнивым отношением окружающих: никогда дворянское звание не получит человек, чей отец до сих пор держит часовую мастерскую, на вывеске которой значится его фамилия Карон, и прибавление к этой фамилии благородного имени де Бомарше все равно не заставит забыть о ней придворных, завидующих положению этого красавчика при дворе.

Ради блестящей карьеры всегда приходится чем-то жертвовать; коль скоро Бомарше не мог отречься от имени отца, значит, отцу следовало оставить свою коммерческую деятельность. Разве он не достиг того возраста, когда люди выходят на пенсию? Разве его зять, знаменитый Лепин, не достиг высот мастерства, чтобы унаследовать часовую лавку тестя на улице Сен-Дени и продолжить его дело?

У Бомарше не было никаких иллюзий по поводу истинной ценности того благородного звания, которое он стремился получить, но выгоды от этого ему казались достаточными, чтобы позабыть о том, что всего пять лет назад пределом его мечтаний было прославить свое имя в качестве часовщика. У настоящих честолюбцев короткая память. Так что 2 января 1761 года он без колебаний написал своему отцу следующее:

«Будь у меня возможность выбрать новогодний подарок, который я хотел бы получить от вас, то, в первую очередь, я пожелал бы напомнить вам об одном вашем давнем обещании сменить вывеску над вашей дверью. Дело, которое я хочу довести до конца, может осложниться лишь одним — вашими занятиями коммерцией, о которых вы недвусмысленно оповещаете публику с помощью вашей вывески. До сих пор у меня не было оснований думать, будто в ваши намерения входит неизменно отказывать мне в том, чем сами вы совсем не дорожите, но что в корне меняет мою судьбу, и все это из-за господствующей в этой стране дурацкой манеры смотреть на вещи. Коль скоро я не могу изменить этот предрассудок, я вынужден подчиниться ему, поскольку у меня нет другого способа продвинуться в этой жизни ради нашего с вами общего блага и счастья всей семьи. Имею честь выразить вам свое глубочайшее уважение, остаюсь вашим покорным… и т. д.

Де Бомарше».

Нам неизвестно, какова была первая реакция папаши Карона на это письмо, оно не могло не обидеть его, несмотря на почтительный тон. Но старик обожал сына: все письма, адресованные им впоследствии Пьеру Огюстену, полны трогательной нежности и самых лестных похвал. Можно предположить, что Карон-старший сразу же не исполнил желания сына лишь потому, что передача его имущества дочери и зятю без ущемления интересов других детей могла состояться только в соответствии с официальной процедурой, требующей времени. Что до единственного сына г-на Карона и, в принципе, его единственного наследника, то он существенно облегчил дело: чтобы стереть все воспоминания о своей трудовой юности в часовой мастерской отца, отказался от всех прав на наследство и сделал это с такой легкость еще и потому, что, видимо, так и не получил прибыли от массового внедрения в часовое производство изобретенного им спускового механизма.

Акт об отказе Кароном-старшим от его коммерческой деятельности датирован 3 декабря 1761 года, то есть прошло ровно одиннадцать месяцев с тех пор, как он получил от сына письмо с просьбой об этом. Вероятно, без этого действительно нельзя было обойтись, поскольку он сразу же принес требуемые результаты: уже на следующей неделе Пьер Огюстен Карон перешел в дворянское сословие. Позже он дерзнул заявить, что его дворянство было ничуть не хуже, а даже лучше, чем у других, потому что он заплатил за него и мог предъявить квитанцию об оплате всем своим недоброжелателям.