Читать книгу - "Заветы Ильича. Сим победиши - Владлен Логинов"

Вот если бы за пределами нашей страны — в Америке, Англии или в Европе — нашлись ученые, которые могли бы наблюдать нашу действительность, изучать ее, размышлять и делиться с нами плодами своих наблюдений!

Мы нуждаемся в критике. Ведь в грозный час бури капитанам прежде всего необходимы советы умных, симпатизирующих наблюдателей, отдаленных от центра бури и потому находящихся в безопасности.

Однако такой критики мы не получаем, и на Западе я не вижу таких критиков. Ее заменяет невежественный ужас, порожденный трудностями, которые мы переживаем. Невежды видят лишь огромные волны, дисциплинированную команду, кое-кого за бортом и только.

Мы ощущаем все это гораздо острее, чем наши критики. Нам необходимо знать, как преодолеть эти трудности и добраться до цели, которая составляет цель всех людей, ищущих смысл жизни. Мы по-разному представляем пути, ведущие к этой конечной цели, но мы вполне согласны в пункте назначения»^{95 96}.

Трудно сказать, насколько буквально передают слова Владимира Ильича эти записи Стеффенса. Тем более что вдова его — журналистка Элла Уинтер опубликовала их в Нью-Йорке лишь в 1962 году. Но то, что смысл был ухвачен — это несомненно.

Хотя, если быть точным, на зарубежные оценки Владимир Ильич и не очень-то надеялся. Особенно после выхода в 1918 году книги Карла Каутского «Диктатура пролетариата» и множества статей других теоретиков западноевропейской социал-демократии. Смысл их Карл Реннер сформулировал несколько грубо, но достаточно точно: «Капитализм словно свинья. Чтобы зарезать ее и извлечь из нее пользу надо выждать пока она станет достаточно жирной… И мы должны сначала выждать, пока она разжиреет».

В России, где Великая Революция уже покусилась на «священную», хотя и недостаточно жирную «свинью», с таким запасом «премудрости вяленой воблы», как сказал бы Салтыков-Щедрин, решать вопросы, вставшие перед страной, было невозможно. Впрочем, не ожидая советов со стороны, в моменты крутых поворотов Ленин всегда находил возможность теоретически осмыслить возникающую реальность.

С окончанием гражданской войны, пишет он, — «новым в настоящий момент является для нашей революции необходимость прибегнуть к “реформистскому”, постепеновскому, осторожно-обходному методу действий в коренных вопросах экономического строительства».

А как же быть с теми революционными лозунгами, которые еще вчера были бесспорными? «После победы пролетариата хотя бы в одной стране, — отвечает Ленин, — является нечто новое в отношении реформ к революции. Принципиально дело остается тем же, но по форме является изменение, которого Маркс лично предвидеть не мог, но которое осознать можно только на почве философии и политики марксизма»¹

В свое время, штудируя Гегеля, Ленин записал: «Не голое отрицание, не скептическое отрицание… характерно и существенно в диалектике, — которая, несомненно, содержит в себе элементы отрицания и притом как важнейший свой элемент, — нет, а отрицание как момент связи, как момент развития, с удержанием положительного»^{97 98}.

Вот и теперь задача состоит в том, чтобы «не ломать старого общественно-экономического уклада, торговли, мелкого хозяйства, мелкого предпринимательства, капитализма, а оживлять торговлю, мелкое предпринимательство, капитализм, осторожно и постепенно овладевая ими… лишь в меру их оживления»¹.

НЭП означает не просто замену разверстки налогом, — разъясняет Ленин, — он «означает переход к восстановлению капитализма в значительной мере. В какой мере — этого мы не знаем». Ведь капитализм — это не только иностранные концессии, аренда госпредприятий частниками. Переход к сельхозналогу открыл для крестьян возможность свободной торговли продуктами. А «крестьяне составляют гигантскую часть всего населения и всей экономики, и поэтому на почве этой свободной торговли капитализм не может не расти».

Это азбука экономической науки, хорошо у нас «преподаваемая каждым мешочником, существом, весьма хорошо знакомящим нас с экономикой, независимо от экономической и политической науки. И вопрос коренной состоит, с точки зрения стратегии, в том, кто скорее воспользуется этим новым положением?»^{99 100}

Весь вопрос состоит в том, говорит Ленин, — кто кого опередит? В этом соревновании советская власть может экономически опереться на «улучшение положения населения» и прежде всего крестьян. Но и развитие капитализма пойдет на пользу: вырастет промышленное производство, а вместе с ним будет расти пролетариат. Вместо спекуляции и изготовления зажигалок рабочие крупных предприятий станут, наконец, производить ценности, необходимые обществу, то есть вновь вернуться в свою «классовую колею»¹⁰¹.

«Успеют капиталисты раньше сорганизоваться, — и тогда они коммунистов прогонят… Или пролетарская государственная власть окажется способной, опираясь на крестьянство, держать господ капиталистов в надлежащей узде… создать капитализм, подчиненный государству и служащий ему… Тогда пролетарская власть сумеет организовать народное движение вокруг себя — и тогда мы выйдем победителями»¹⁰².

Кто кого? И главная проблема состоит в том, что «враг среди нас есть анархический капитализм и анархический товарообмен», что именно они способны поставить революцию на край пропасти и «пятиться назад», как это случалось с прежними революциями¹.

Об этой опасности с самого начала НЭПа постоянно думал и Ленин. В мае 1921 года, готовясь к докладу на X Всероссийской конференции РКП(б), он записывает: «“Термидор”? Трезво, может быть, да? Будет? Увидим. Не хвались, едучи на рать»^{103 104}. Буржуазия способна объединить «мелкую буржуазию (ей только объединения не хватает) и скинет пролетарскую диктатуру»¹⁰⁵

Так что же делать?