Читать книгу - "Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - Олег Айрапетов"

Вечером 7 (20) февраля в штаб 10-й армии явился раненый боец с известием от командира 20-го корпуса275. Это был 13-летний Михаил Власов, сирота, принятый на службу в 212-й Романовский полк добровольцем. Переодетый в крестьянское платье, он накануне был отправлен П. И. Булгаковым с просьбой об оказании помощи при прорыве из окружения276. Для штаба армии известие о том, что окруженные находятся в непосредственной близости от Гродно, было совершенно неожиданным, и мальчику поначалу не поверили. В штабе Ф. В. Сиверса 20-й корпус считали уже погибшим, так как со 2 (15) февраля не имели с ним связи и уже несколько дней – никакой информации о нем. Густой туман, стоявший в это время, не позволил нескольким русским самолетам подняться в воздух277.

В Ставке уже с 6 (19) февраля корпус также считался погибшим278. 7 (20) февраля Н. Н. Янушкевич сообщал В. А. Сухомлинову: «XX к., очевидно, погиб, хотя и в бою. III Сиб. вышел цел по единицам, но сильно потрепанный. XXVI – хуже. От XX – кое-что из обозов и артиллерии»279. После расспросов в штабе армии убедились в правдивости слов посланника командира корпуса и решили попытаться помочь окруженным. Связи с ними по-прежнему не было, и поэтому скоординировать удар не удалось280. Имевшийся в Гродно 2-й армейский корпус был уже практически полностью разбросан по фортам, из его состава смогли выделить только несколько полков. Из состава прибывающего 15-го армейского корпуса было выделено три полка с 36 орудиями, которые должны были наступать по Сопоцкинской дороге281.

В крепость уже подходили части 26-й пехотной дивизии, переброшенной сюда через Варшаву из-под Бзуры282. Фактически это была попытка перейти в наступление из Гродно силами 15-го армейского корпуса до прихода его основной части. Пехота была плохо подготовлена к действиям, ее командиры слабо ориентировались на незнакомой местности283. За три месяца усиленной подготовки восстановленные после поражения в Восточной Пруссии части были неплохо обучены по стандартам мирного времени, но этого было явно недостаточно. Не только солдатский состав, но и практически полностью офицерский не имел боевого опыта284. Теперь это не замедлило сказаться. Наступавшие шли в плотных рядах, стреляя стоя, атака не была подготовлена артиллерией285. Немцы подпускали атакующих на 200 шагов, после чего открывали интенсивный ружейно-пулеметный и пушечный огонь. Атаки легко отражались с большими потерями для наступавших286, тем более что существенной артиллерийской поддержки они так и не получили287. Немцы насчитали около 8 тыс. убитых у своих окопов288.

Это была героическая, но явно бессмысленная трата сил, а организовать наступление удалось только в 10 часов утра 8 (21) февраля, когда с основными силами 20-го корпуса было уже покончено289. В два часа дня погиб остаток корпуса – его арьергард. Поскольку занимаемые им позиции с утра расстреливались со всех сторон, В. Н. фон Дрейер отпустил пленных немцев и возглавил сопротивление оставшихся в строю. Погибли почти все, но несколько человек во главе с командиром арьергарда прорвались через линии противника и через две с половиной недели вышли через леса к позициям 2-го корпуса290. Поражение попытались скрыть, во всяком случае его реальные размеры. 8 (21) февраля «Русский инвалид» опроверг немецкую информацию от 13 февраля о пленении в Восточной Пруссии 26 тыс. русских солдат и офицеров. Она была прокомментирована следующим образом: «Беззастенчивость германцев удивительна»291.

Тем не менее уже 9 (22) февраля сообщение Ставки признало факт окружения части 10-й армии. По опубликованной версии, неудачные попытки противника прорваться на левом берегу Вислы привели к тому, что немцы использовали свое преимущество в железных дорогах, чтобы перебросить превосходные силы в Восточную Пруссию. В результате русское командование приняло решение отвести 10-ю армию к пограничной полосе и далее к Бобру и Неману: «При обозначенном движении правое крыло десятой армии, теснимое весьма большими силами и угрожаемое обходом с правого фланга, принуждено было к весьма спешному отходу в направлении на Ковну. Своим быстрым движением оно обнажило фланг следующего корпуса, который этим был поставлен в исключительно тяжелое положение, выйти из которого удалось лишь отдельным его частям. Остальные корпуса десятой армии, ведя непрерывные упорные бои, медленно отходили по назначенным им направлениям, доблестно отбиваясь от наступавшего противника, нанося ему жестокие потери и преодолевая те неимоверные трудности, которые создал глубокий снег, занесший все дороги»292.

Еще через день, 11 (24) февраля, Ставка официально признала окружение корпуса П. И. Булгакова в составе 29-й пехотной и трех второочередных дивизий при отступлении через Августовские леса. Масштабы поражения легко угадывались. «По показаниям пленных, – гласило сообщение штаба главковерха, – он (то есть 20-й корпус. – А. О.) нанес сильные потери германским отрядам, пытавшимся преградить ему дорогу, в особенности в озерно-лесистых дефиле у Гибны. Отдельные пробившиеся из состава корпуса люди ныне сообщили, что корпус дрался до последнего патрона и полного истощения сил, доблестно отбиваясь на четыре фронта, сохраняя свою артиллерию и ведя с собой большое количество пленных германцев»293. Передовица «Биржевых ведомостей» под заголовком «Бой 20-го корпуса» в тот же вечер предложила версию о том, что под Гродно был сорван обходной маневр П. фон Гинденбурга, нацеленный в глубокий тыл русского фронта, и заслуга в этом принадлежит погибшему корпусу: «Конечно, этот бой является частным эпизодом, но несомненно, что своей упорной борьбой 20-й корпус остановил поток германцев мимо Немана в обход этой оборонительной линии»294.

12 (25) февраля «Новое время» в статье «Бой 20-го корпуса» попыталось убедить читателя, что еще рано говорить о сдаче соединения в плен и можно ожидать прорыва из окружения хотя бы его части295. Еще менее ясным был официальный обзор положения на фронте, опубликованный в мартовском номере «Военного сборника»: «Части нашей 10-й армии стали отходить назад на флангах под давлением превосходных сил противника, но в центре у Лыка оказали упорное сопротивление, нанеся противнику значительные потери. Но ввиду того, что германцы на южном направлении стали направляться на Граево, а на северном – на юго-восток по направлению Вильковишки – Сувалки, наш центр – XX корпус генерала Булгакова начал отходить, геройски задерживая натиск противника, особенно в районе Августовских лесов, где 29-я дивизия в течение нескольких дней отбивала ожесточенные атаки противника, неся тяжелые потери»296.

«Немногие русские офицеры знают о действительных потерях 10-й армии, – сообщал 1 марта 1915 г. в Лондон подполковник А. Нокс, – а те, которые знают, не будут говорить. Разбирая части с севера на юг в деталях: 73-я дивизия «сильно пострадала», 27-я дивизия исчезла. Из остальных дивизий XX корпуса следующие полки были уничтожены в Августовских лесах: 29-я дивизия – 2 полка, 53-я – 3, 28-я – 1 полк. Заявлено, что «все части вышли из Августовских лесов со значительно сокращенной силой, особенно 84-я дивизия». Я боюсь, что пока мы не услышим другую сторону, мы должны прийти к выводу, что 73-я и 57-я дивизии потеряли значительную часть своего обоза и орудий, и что 27-я, 29-я и 53-я дивизии, возможно, потеряли все. Возможно, 10-я армия потеряла 150 орудий. Количество убитых, раненых и пропавших без вести, винтовки которых также потеряны, не может быть менее 80 000»297.