Читать книгу - "Партизан Лейбу - Василий Гурковский"

На войне приказы не обсуждают. Пришлось идти в одну из казарм, где формировалась часть той, «другой» армии.

В казарме, куда пришел Тобиас, уже собралась целая интернациональная команда – пятеро немцев, француз, чех, бельгиец и финн. Все они были из перебежчиков, которые служили раньше у немцев, а потом перешли к партизанам. Посмотрев на эту публику, Тобиас возмутился до глубины души и пошел в штаб формирующегося полка.

Командира полка он нашел на плацу, гарцующего на красивом жеребце. Видно было, что он кавалерист по крови, так ладно выглядел в седле.

«Товарищ полковник, – Тобиас взялся за стремя и пошел рядом с конем, – за что меня так? Почему я вместе с этими людьми должен служить, тем более не на фронте?»

Полковник остановил коня и сказал: «Сынок, я сам не знаю, где я буду завтра. Не торопись, войны еще на тебя хватит».

Когда Тобиас возбужденно сказал: «Тогда я сам пойду на фронт!», полковник ответил: «Не советую, пойдешь сам, поймают, могут, не разобравшись, в расход пустить».

Через некоторое время их сформированный сборный полк повезли в Бобруйск, там поселили на территории бывшего концлагеря, где за годы войны фашисты сожгли около восемнадцати тысяч советских военнопленных, затем погрузили в поезд и повезли не в сторону фронта, а совсем в противоположную, в Сибирь. Выгрузились на станции Черемхово, под Иркутском, построили и объявили: «Вы теперь солдаты так называемой «трудовой армии». Для Тобиаса это было где-то посредине между действующей армией и лагерем для военнопленных. Он опять пошел уже к новому своему командиру: «За что же меня так? Я же весь перед вами, есть документы, я же не перебежчик, а настоящий партизан. Нельзя же так! Все равно уйду сам на фронт!»

«Далеко не уйдешь, здесь Сибирь и дорога одна, поймают, будешь где-нибудь на Северном Урале не фронт, а смерть свою искать, – незлобно сказал командир, – не надо».

Делать нечего, пошел работать. Хорошо работал. В той системе были свои условия поощрения. Раз в неделю выдавали «премии». Тобиас за первую неделю получил в виде премии рабочие брюки, за вторую – солдатские сапоги, за третью – рубашку-косоворотку. Но на большее его не хватило. Как-то вечером он одел свою военную форму и был отпущен в увольнение. Не удержался – пошел к вокзалу – что будет, то и будет. На перрон нельзя. На выходе со станции трогался поезд с пустыми платформами. Тобиас вскочил на площадку последней платформы, раньше там было что-то вроде открытой будки для хвостового проводника, и уехал.

Осень в Сибири – дело серьезное, шинель в такой ситуации не грела, тем более при обмороженные ногах. Когда весной, как уже было раньше сказано, он попал в ледяное болото, то выбрался из него тогда без своих резиновых сапог и портянок. Пока добрался до людей, сильно поранил и поморозил ноги. Все это давало о себе знать.

Проехав около ста километров по Транссибирской магистрали на открытой платформе, обдуваемой со всех сторон морозным ветром, Тобиас промерз насквозь и не мог уже шевелить ни руками-ногами, ни языком.

Когда проезжали станцию Зима, поезд сбавил ход и добрый хвостовой проводник просто столкнул или вернее скатил его с платформы: на насыть, рядом с будкой стрелочника. Пришлось Тобиасу познакомиться и с гостеприимством уже сибиряков. Его подобрали две женщины стрелочницы, отогрели у печки, напоили крепким чаем, накормили, а потом даже помогли продолжить путь дальше.

Судьба снова, несколько раз ударив его хлыстом, протянула пряник. На станции стоял эшелон из Владивостока. Везли американские самолеты на фронт. Весь состав – самолеты и запасные части, а в середине два вагона с летчиками.

Так как Тобиас впервые в своей жизни солгал, а он сказал нашедшим его женщинам, что отстал от поезда, они поверили, взялись ему помочь и узнали все об эшелоне, идущем на Запад и о том, что летчики сейчас обедают в станционном ресторане. Сестра одной из женщин-стрелочниц работала официанткой в привокзальном ресторане. Стрелочница попросила ее попробовать поговорить со старшим грунті летчиков, молодым еще по возрасту майором, чтобы они увезли сержанта-родственника, опоздавшего на поезд. Официантка попросила.

Привели Тобиаса, майор проверил документы, потом сказал своим коллегам-летчикам: «Ну что, ребята, поможем пехоте?». Летчики согласились и взяли Тобиаса с собой.

Все шло хорошо. Никто состав и летчиков не проверял, мелькали станции. Тобиас жил как в передвижном доме отдыха.

Но также нельзя. Не может быть для него хорошо все время. Поезд с самолетами пришел в город Молотов (ныне Пермь). И там, то ли ему изменили маршрут, то ли он вообще изначально шел на север, в Архангельск, но при подъезде к Молотову Тобиас узнал, куда дальше пойдет состав и что пути его и летчиков расходятся. Выйдя на перрон, он тут же был остановлен патрулем и через пару минут доставлен в комендатуру.

Когда его ввели к коменданту, Тобиас представился: «Товарищ подполковник, сержант Лейбу, отстал от эшелона».

Подполковник встал, подошел к нему, распахнул шинель – на груди Тобиаса две нашивки за тяжелые ранения и медаль партизана, спросил: «А что за медаль?».

«Партизана Великой Отечественной войны первой степени», – ответил тот. «А сам откуда?». «Из Белоруссии». «А более конкретно?». «Село Куритичи, Полесской области». «Пусть проверяют, кто там остался живой, подтвердят, что я из их села» – подумал Тобиас. «Я тоже из Белоруссии, – сказал комендант, – но как видишь, от эшелона не отставал. Война – брат, порядок любит». «Да, ты и так неплохо здесь в тылу устроился», – хотел ляпнуть Тобиас, но во время сдержался.

Комендант вызвал двух солдат охраны, татар с виду. По тому, что они примкнули штыки к винтовкам, он понял, что арестован. Комендант написал какую-то бумагу, отдал одному из солдат и они повели арестанта за город. Пока шли по городу, люди смотрели на них и возмущались: «Дезертира поймали, наверное, стрелять ведут!»

Тобиас шел и думал: «Неужели пойду под трибунал? А что, все можно ожидать от таких комендантов. А может… Трех немцев уложил сразу, неужели от двух татар не отобьюсь?»

Но комендант, видимо, правда был из Белоруссии. Вместо того, чтобы отправить Тобиаса в лагерь на севере Свердловской области, как он обещал сразу, направил его в пересыльный пункт, где комплектовали подразделения для наступательного броска в Восточной Пруссии. Здесь собирали все, что можно: освободившихся заключенных, выздоровевших раненных, таких сомнительных, как Тобиас.

Уже через 19 дней их батальон и его комсорг, сержант Тобиас Лейбу, оказались в районе Кенигсберга. Затем были Польша, Германия – Франкфурт на Одере и Берлин. Сбылась его мечта – быть впереди, лицом к лицу с врагом. Командир стрелкового отделения 882 стрелкового полка, 290 Могилевской, орденов Суворова и Кутузова стрелковой дивизии.

Войну он закончил на юго-восточной окраине Берлина. Осенью 1945 года вернулся в Белоруссию. Служил под Могилевом, в войсковой части, занимался политкомсомольской работой. Уже после войны ему вручили орден Красной Звезды, которым он был награжден еще за подрывную работу в 1943 году, но не получил, так как по своей воле ушел из поля зрения партизан, и служил в действующей армии. Ордена Славы III степени Тобиас удостоился уже на фронте. 26 декабря 1946 года был демобилизован по инвалидности.