Читать книгу - "Император Павел I и Орден святого Иоанна Иерусалимского - Владимир Захаров"

Я положил твердое намерение употребить всё возможное в пользу Ордена моего, чтобы избегнуть впредь упреков в каком либо упущении, а Вашего Императорского В^ва ознаменованное великодушие, как лично на меня, так и на весь Орден мой, подает мне утешительную надежду, что Ваше В^во и вспомните нас в толь великой опасности, и премудростию Вашею изыщите изспастись нашему способы, зависящие от могущества Вашего, тем скорее, чем ближе мы к несчастию.

Поверяя с благоговением из освященных стопами Вашего Императорского В^ва сие мое объяснение, предаю себя и Орден мой в высочайшую Вашу милость и пребуду со всегда глубочайшей преданностию

Вашего Императорского Величества Смиренный и послушнейший Фердинанд (Гросмейстер)»^[49].

Павел I немедленно откликнулся и распорядился «способствовать деньгами помянутому Ордену для сохранения его древней собственности в Средиземном море, для ограждения его от нападения французов^[50]. На подлиннике этого письма сделана помета карандашом: «Ответствовано Государем и послан Кутайсову с 200,000 ф<ранками> июня 14. 1798 г.»^[51].

Но это было не единственное письмо, отправленное в Петербург. В Архиве Внешней Политики Российской Империи сохранились еще несколько подобных писем, одно было отправлено еще ранее, 20 марта, другое датировано 12 июня.

* * * 

Можно только удивляться, но ни публикация в «Gazette de Francе», ни этот визит французских кораблей почему-то не заставил Фердинанда фон Гомпеша быть на страже. Но то, что к советам анонима прислушались во Франции, не подлежит никакому сомнению. Подготовка, как теперь известно, началась весьма активная. Погрузка была закончена 15 мая, а 19-го эскадра и огромный флот подняли паруса^[52]. За событиями во Франции внимательно следил российский поверенный в делах в Генуе Аким Лизакевич. Уже 21 мая 1798 г. в своей реляции, отправленной в Петербург, он пишет: «Посол Сотен (посол Франции в Генуе. — В. З.) отправил две фелуки^[53], одну в Тулон с письмами Бонапарте, а другую в Чивита Векия. Он получил из Тулона ведомость, что экспедиция, состоящая из 333 транспортных судов под оградою трех линейных кораблей и 14 фрегатов отправилась оттоль в Аячию дабы соединиться с дивизиею Гивита, коей часть находится в острове Магдалена, принадлежащем к Сардинии, куда прибудут еще 15 линейных кораблей с бомбардирскими судами, и брандерами, и поплывет прямо в Малту. Сотен не открывает, определена ли сия экспедиция овладеть Малтийским островом, или же должна идти далее»^[54].

11 июня Лизакевич пишет, что ему стало известно о событии, происшедшем 28 мая. Оказывается, Бонапарт, проплывая мимо Палермо, сделал кратковременную остановку. Но на берег не сходил, а вызвал на свое судно вице-короля и передал ему письмо, в котором «препоручал ему дать знать своему государю, что Франция соблюдать с ним будет тесную и неразрывную дружбу», а также просил «благосклонно принимать все французские суда, кои принуждены будут, зайти в порты Сицилии и Неаполя», и что его «экспедиция пошла в Малту»^[55].

Известно, что после оккупации Мальты французами были изъяты и переправлены в Париж многие документы, среди которых оказалось и решение Священного Совета от 1 июня о разрешении учредить в России Приорства для православных дворян. Но еще 12 июня 1798 г. находившийся на борту «Ориента» предатель Дубле, зная по своим каналам об этом решении, составил донесение генералу Бонапарту, в котором писал:

«Ничего из этого мы в Париже не упускаем из вида… и Директория почувствовала, что в обмен на выгоды, которые Орден рассчитывает получить, его отношение к России несколько смягчилось в сравнении с прежней, жесткой дисциплиной, что выразилось в принятии большого числа рыцарей-схизматиков, для которых Павел предложил создать семьдесят два командорства…»^[56].

Наполеону эти документы были как нельзя кстати, и он поспешил отправить их в Париж. Во-первых, они явились оправдательными документами, доказывающими всей Европе необходимость захвата Мальты, а во-вторых, они как бы подтверждали существование тайного сговора Мальтийского ордена и России. Правда, позднее в своих мемуарах, Наполеон вынужден был признаться, что причиной для решения дальнейшей судьбы ордена в действительности явился тот факт, что он «отдался под покровительство императора Павла — врага Франции… Россия стремилась к господству над этим островом, имеющим столь большое значение в силу своего положения, удобства и безопасности его порта и мощи укреплений. Ища покровительства на Севере, Орден не принял во внимание и поставил под угрозу интересы держав Юга»^[57].

Еще раньше эта же мысль была высказана Наполеоном в июне 1798 г. явившейся к нему делегации мальтийских рыцарей: «Все ваши объяснения не мешают мне думать, что Россия издавна имела виды на Мальту, и мы решили завладеть ею, чтобы предупредить осуществление этого плана»^[58].

Однако приготовления Наполеона не оказались незамеченными. И даже маршал Мармон вынужден был признаться: «Слухи о наших планах относительно Мальты опередили нас, и гроссмейстер ордена поднял островные войска для защиты города. Они состояли из примерно шести тысяч солдат милиции, хорошо организованной, в униформе и с высоким боевым духом. Этих сил было бы достаточно и даже сверх того для достижения поставленной цели, если бы кто-то умел ими разумно воспользоваться…»^[59].

Тем временем события вокруг Мальты развивались стремительно. Французы рассчитывали на неожиданность и, конечно же на помощь со стороны тех предателей, которые уже заранее были подготовлены на Мальте. И Маршал Мармон, как и Наполеон, знал о ситуации на Мальте довольно хорошо: