Читать книгу - "Полоцкая война. Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570  - Виталий Пенской"

Подробный разбор польских источников по истории Невельской «поторжки» был сделан А.И. Филюшкиным²⁰¹, что избавляет нас от необходимости останавливаться на этом вопросе. Более или менее связное и не претендующее на эпичность описание этого эпизода Полоцкой войны, однако выдержанное в ярко выраженном пропагандистском духе, содержится в хрониках М. Стрыйковского и М. Бельского. Первый сообщал, что пан Станислав Лесневольский, имея под своим началом 1000 конных и пеших польских наемников, 200 литовских жолнеров, двор полоцкого воеводы С. Довойны и «немало казаков», всего с полторы тысячи бойцов с несколькими орудиями, напал по приказу коронного гетмана Ф. Зебржидовского на московский замок Невель. Навстречу ему выступило 45-тысячное московское войско, однако Лесневольский, заняв удобную для обороны позицию в болотистой местности и умело расставив имевшуюся у него артиллерию, в течение целого дня («od poranku az do wieczora») бился с московитами и обратил их в бегство. При этом на поле брани осталось 3 тыс. павших московитов, тогда как поляки потеряли всего лишь 15 человек, да и то незнатных²⁰².

«Хроника» М. Бельского более обстоятельна. Согласно его описанию, 1,5 тыс. поляков с несколькими полевыми орудиями под началом Ст. Лесневольского, отправившихся по приказу коронного гетмана из Езерищ под Невель, там наголову разбили 40-тысячное московское войско. По словам хрониста, зная о приближении неприятеля, Лесневольский занял удобную позицию для обороны, прикрытую с флангов водой, а для того, чтобы ввести противника в заблуждение относительно численности своего войска, приказал с вечера разжечь великое множество костров. Наутро он расставил своих людей и замаскировал пушки, устроив засаду. Тем временем показался неприятель, которого было так много, что поляки не могли их всех разом обозреть («окiem przejrzec nie mogli»). Поляков же было так мало, что московиты дивились их храбрости, московский же «гетман» князь Крупский сказал своим приближенным, что одними нагайками погонит их до Москвы («ich nahajkami do Mosk-wy zap^dzic mieli»). Ободренные малочисленностью неприятеля, московиты ринулись в бой, который длился с утра до вечера. Победа долго оставалась неопределенной, но к вечеру поляки одолели «москву», положив на месте 7 или даже 8 тыс. трупов, не считая тех, кто потоп во время бегства или был убит при преследовании бегущих. Польские же потери в этой удивительной битве были минимальны²⁰³.

Попробуем, сопоставив сведения из русских источников со сведениями из польских хроник и переписки Ф. Зебржидовского с М. Радзивиллом Рыжим, восстановить в общих чертах картину Невельской «поторжки». Для начала отметим, что, по мнению А.Н. Янушкевича, экспедиция польского отряда под Невель была предпринята по инициативе коронного гетмана²⁰⁴, тогда как наивысший гетман был недоволен чрезмерной, по его мнению, активностью поляков, выгодно выделявшей их на фоне пассивности посполитого рушения Великого княжества Литовского²⁰⁵. С этим можно согласиться, и, исходя из численности польского отряда, можно сказать, что перед нами – типичная экспедиция «за зипунами». Можно понять также, почему Радзивилл был против экспедиции – риск достаточно велик, а потери, в случае неудачи, могли быть очень чувствительны, не говоря уже о разлагающем действии таких грабительских набегов на дисциплину.

Сохранившиеся «пописы» реестры личного и командного состава польского наемного контингента на Полочанщине летом 1562 г. дают имена ротмистров, участвовавших в этом набеге, – М. Потоцкий, Ст. Замойский, Я. Зборовский, 3. Зебржидовский. Я. Сецигневский, М. и С. Вонсовичи, М. Рей и К. Тарновский²⁰⁶. Этот список представляется более точным, чем тот, который приводит, к примеру, А. Гваньини²⁰⁷. Вероятно, что раз уж этот отряд возглавил цехановский каштелян Ст. Лесневольский, то свою роту (230 «коней») он также взял с собой. Вместе с ней списочная численность польского отряда должна была составить 1644 «коня»²⁰⁸, что с учетом так называемых «слепых почтов» (незаполненные вакансии в ротах, жалованье с которых шло ротмистрам) как раз и дает те самые 1,5 тыс. всадников. Добавив к ним те 500 литовцев, о которых писал М. Стрыйковский, получаем, что у Лесневольского было около 2 тыс. конных и пеших бойцов²⁰⁹. Артиллерию его составили, скорее всего, 6 орудий – 2 средних и 4 больших фальконета и, возможно, некоторое количество гаковниц²¹⁰.

Сложнее определиться с численностью русского отряда. Цифры, приводимые Иваном Грозным, не стоит принимать на веру. Названные им 15 тыс. ратных – это, скорее всего, общая численность великолукской и холмской ратей, если и не дорогобужской вместе с ними. Тем более совершенно мифологической выглядит и 40-тысячное (или 45-тысячное) московское войско – Ф. Зебржидовский писал 21 августа, что о 45-тысячной рати московитов говорили пленные²¹¹, а в обычае московитов было всячески дезинформировать противника относительно своей численности²¹². Из контекста же псковского известия о «поторжке» напрашивается вывод о малочисленности русского отряда, и разрядная запись косвенно это подтверждает – Курбский и его товарищ не могли иметь больше 1 тыс. всадников. И даже если вместе с ними были другие начальные люди, сотенные головы, все равно больше полутора тысяч ратных не выходит²¹³. Так что в лучшем случае можно говорить о примерном численном равенстве сил с обеих сторон, если не о превосходстве поляков. К тому же польский отряд включал в себя все три рода войск и занимал выгодную в тактическом плане позицию.

Как проходил этот бой? Коронный гетман писал 21 августа, сообщая М. Радзивиллу Рыжему о стычке под Невелем, писал, что в упорной схватке было убито 15 «пахоликов» и 2 «товарища», а также конные роты понесли большие потери в лошадях от татарских стрел. По его словам, успех поляков в значительной степени предопределил меткий огонь польской артиллерии и пехоты. Также он писал и о том, что в сражении был «zabit» пулей польского стрелка один из московских военачальников (из разрядных записей видно, что речь идет о Курбском), после чего натиск русских на позиции поляков начал слабеть и они обратились в бегство, преследуемые поляками на протяжении полутора миль. Потери русских составили, как полагал Ф. Зебржидовский, 1,5 тыс. чел. В письме содержится и еще одна любопытная деталь – если верить словам коронного гетмана, столкновение с русскими для поляков было неожиданным, однако русские не стали их атаковать с ходу и позволили полякам отойти на позицию, на которой они и приняли потом бой²¹⁴.

В своем описании боя под Невелем польский историк М. Плевчиньский придерживается версии, которая изложена в письмах коронного гетмана и потом была доработана польскими же хронистами М. Стрыйковским и М. Бельским²¹⁵. Если же отбросить заведомо ложные сведения относительно численности московского войска, то версию, предложенную им, можно принять за основу, но доработав ее. По нашему мнению, «большие» воеводы в Великих Луках, получив известие о том, что большой польский отряд из лагеря в Езерищах отправляется на фуражировку, решили перехватить его и, воспользовавшись тем, что польские военачальники распустят своих людей на «войну» в окрестностях Невеля, разбить рассеявшегося в поисках провианта и фуража неприятеля. Курбский и Троекуров, получив соответствующие инструкции государева дела искать по наказу и «смотря по тамошнему делу, сколко Бог помочи подаст», отправились в поиск. Однако то ли поляки шли слишком медленно, то ли Курбский со своими людьми оказался слишком быстр, но русские застали поляков в сборе. Получив от пленных, взятых в стычках дозоров, сведения относительно численности неприятеля, Курбский решил попытать счастья и атаковал Лесневольского, однако его атаки были отбиты, сам Курбский ранен, после чего русские отошли. Рисунок сражения в чем-то схож с картиной сражения под Оршей в 1514 г. и при Судьбищах в 1555 г. И там и там, как и под Невелем, русская конница, успешно бившаяся с вражеской, не могла затем преодолеть сопротивление неприятельской пехоты и артиллерии, под прикрытие которой откатывались всадники противника, и, не имея поддержки своей пехоты и наряда, вынуждена была отступить.