Читать книгу - "Ливонская война 1558-1583 - Александр Шапран"

По всему видно, что на миссию Поссевина ставка в Риме делалась очень высокой. На иезуита возлагалась надежда склонить русского царя к союзу против турок, и не просто к союзу, а к непосредственным военным действиям. В окружении папы почему-то полагали, что едва вылезши из одной истощившей ресурсы государства бойни, Грозный тут же с удовольствием окунется в другую, сулящую ему еще меньшие перспективы на успех. Ну и, конечно, самой большой грезой блюстителя апостольского престола оставалась мысль о соединении церквей. Здесь Рим в первую очередь рассчитывал на то, что для русского царя духовное подчинение Константинопольскому патриарху, который, будучи главой православной церкви, в то же время оставался подданным турецкого султана, то есть мусульманина, должно быть унизительным. Отсюда Григорий XIII полагал, что находиться под духовным владычеством Римского первосвященника для московского властелина будет предпочтительней. Так, в папском наказе послу, между прочим, говорилось:

«Приобретя расположение и доверенность государя московского, приступайте к делу, внушайте как можно искуснее мысль о необходимости принять католическую религию, признать главою церкви первосвященника римского, признаваемого таковым от всех государей христианских; наводите царя на мысль, как неприлично такому великому государю признавать патриарха Константинопольского, который не есть законный пастырь, но симониан и раб турок; что гораздо лучше и славнее для него будет, если он вместе с другими государями христианскими признает главою церкви первосвященника римского; с этой целью возьмите с собой изложение веры, составленное на Тридентском соборе, в греческом переводе. Так как, быть может, монахи или священники московские частью по грубости своей и отвращению к латинской церкви, частью из опасения потерять свое значение будут противиться нашему благочестивому намерению и употребят все усилия, чтоб не допустить государя оставить греческую веру, то старайтесь всеми силами приобрести их расположение; более всего старайтесь приобрести сведения обо всем, касающемся веры этого народа. Внушайте государю, какие великие следствия будет иметь союз христианских государств против турок, внушайте, что на его долю достанется большая часть славы и выгод, что ему, как соседнему и могущественнейшему владетелю, должны будут достаться многие страны турецкие; вы должны узнать подробно о количестве и качестве военных сил московских, сколько пехоты, конницы, с какой стороны государь московский думает лучше напасть на турок, нет ли какого соседнего народа, с которым бы можно было вступить в союз. Но после всех этих разговоров, воспламенивши желания государя к славным подвигам, вы обратитесь опять к главному — к духовному союзу. Если встретите затруднения, не теряйте духа, делайте что можете, употребите все средства, чтоб получить от вашего посольства хотя какой-нибудь плод; вы должны испросить позволение на постройку одной или нескольких католических церквей в Москве для тех католиков, которые будут приезжать по торговым делам; объясните, что иначе никогда не установятся торговые сношения с католическими народами».

Как видим, помимо сколачивания антитурецкого союза и объединения христианских церквей, послу вменялось множество иных поручений. Тут и налаживание торговых отношений, и получение прав на проезд в Москву купцов из государств, духовно подчиненных римской курии, и права на постройку в Москве католических храмов. Римский первосвященник снабдил посла обширными инструкциями, причем особый интерес представляют те из них, что предписывали не брезговать откровенно шпионскими действиями. В приведенной цитате явно просматривается интерес Рима к военному потенциалу Москвы, но там он преподносится как естественная потребность в информации о возможностях потенциального союзника в предстоящей войне против Турции. Но, кроме того, послу поручалось собирать и другие сведения о военных силах Московской державы: о числе войск, о вооружении, о содержании имеющихся и строительстве новых крепостей и т. п.

И если процесс снаряжения посольства и его отправка запомнились в Риме своей тщательной подготовкой, выдававшей важность и особую значимость мероприятия, то еще больше запомнилась встреча посольства и его прием на московской земле, но уже своей необычайной торжественностью и какой-то вычурной помпезностью. История московской дипломатии не помнила до тех пор случая оказания таких почестей прежним послам каких бы то ни было иностранных государств. Чуть ли не от самой границы посольский поезд сопровождался кавалерийским конвоем из дворян и детей боярских, причем пышность убранства как коней, так и самих всадников не уступала той, что можно было видеть только на царских выездах по особо важным и торжественным случаям. Начиная от Смоленска, поезд останавливался в каждом местечке, где посреди парадного построения войск послов приветствовали, низко кланяясь им до земли, высокопоставленные московские чиновники.

Наконец, 18 августа посольство прибыло в Старицу, где тогда со всем двором находился царь Иван Васильевич, а 20 августа послу была устроена первая аудиенция. Среди множества даров папа прислал Грозному в богатейшем издании книгу о Флорентийском соборе. Собор это стал знаменит тем, что сделал попытку положить начало объединению западной и восточной ветвей христианства. Именно с него берет начало знаменитая уния, позже, достаточно преуспевшая на западнорусских землях. Своему подарку римский первосвященник придавал особое значение, наивно полагая, что книга подтолкнет московского властелина к исполнению давнейшей мечты всех избранников папского престола в Риме. В переданном тогда царю через посла письме Григорий XIII писал:

«Присылаю твоему величеству книгу о Флорентийском соборе печатную; прошу, чтоб ты ее сам читал и своим докторам приказал читать: великую от того Божию милость и мудрость, и разум получишь; а я от тебя только одного хочу, чтоб святая и апостольская церковь с тобою в одной вере была, а все прочее твоему величеству от нас и от всех христианских государей будет готово».

Встречи как лично самого царя, так и его ближних думных бояр с гостем из Рима стали регулярными и продолжались в течение трех недель. Были затронуты все вопросы, причем ловкий, поднаторевший в словесной казуистике иезуит старался всем им придать одинаково важное значение, но все-таки больший акцент делал на союзе против турок и, как на духовной основе для такого союза, настаивал на единении церквей. «К царствам и богатствам, — говорил Поссевин царю, — которых у тебя много, к славе той, которую ты приобрел расширением земли своей, прибавь славу единения с верою апостольскою и тогда великое множество небесного благословения получишь».

На льстивые увещевания иезуита московский властелин отвечал:

«Мы никогда не желали и не хотим, чтоб кровопролитие в христианстве было; и Божиим милосердием от младенчества нашего чрез много лет кровопролитие в христианстве не велось. Но ненавидящий добра враг со своими сосудами ввел в Литовской земле новую веру, что называется Лютер Мартын; в ваших странах эта вера сильно распространилась; и как это учение утвердилось, так в христианстве и кровопролитие началось, а как и которым обычаем началось и почему между нами и Стефаном-королем недружба стала, мы тебе об этом после скажем; а теперь извещаем тебе, как нам быть в дружбе и любви с папою и цесарем Рудольфом. Что нынешний папа Григорий хочет между всеми нами, государями христианскими, мирное постановление утвердить, то нам приятельно и любительно. Его пресветлейшеству опасную грамоту даем, что послам его к нам приехать и отъехать добровольно; а дети наши в нашей воле: Иван, сын, еще государским именем не почтен, а Федор еще не в том возрасте, чтоб мог с нами государством править, и потому их в опасную грамоту писать не нужно, тем более что наше слово ни от кого превратно не будет, у нас не так, как в других государствах: дети, братья и вельможи превращают слово государево. Венецианцам в наше государство приезжать вольно с попами и со всякими товарами, а церквам римским в нашем государстве быть непригоже, потому что до нас этого обычая здесь не бывало, и мы хотим по старине держать».