Читать книгу - "Императорская Россия - Евгений Анисимов"

Заглянем в источник

Цивилизовать «диких» крестьян, воспитать в них любовь к порядку и труду, организованность, трезвость, бережливость оказалось непросто. Воспитывались эти качества драконовскими методами. Всех поражала редкая даже для того времени жестокость Аракчеева. «…Правду о нем надобно писать не чернилами, а кровью», – писал священник села Грузино (розги в их селе постоянно хранились в рассоле). Это была не жестокость садиста, наслаждавшегося мучениями жертвы. Это была неумолимая жестокость сторонника порядка, дисциплины. Без вины не наказывали, а наказывали точно по уставу. Особенно жестокими были наказания шпицрутенами, «хождение по зеленой улице», которую составляли десятки солдат, стоящие в два ряда с длинными прутами в руках. Когда мимо вели наказуемого, участник экзекуции должен был нанести удар со всей силы. Солдат Новгородского военного поселения вспоминал:

«Коли мало ударов, да парень попадется фарсистый, пожалуй, и всю улицу на ногах пройдет, а то зачастую, половину пройдя, свалится и его не то на скрещенных ружьях привязанного понесут (носилки не запомню, чтобы употреблялись), а не то один солдат на своей спине до конца наказания протащит. Бывало и так:

коли невмоготу, так отнесут в лазарет, да как залечится спина, опять выведут доканчивать, только это редко потому, что хороший командир каждого солдата натуру знает, сколько кто ударов вытерпит, а коли кому определит их не в меру – значит, тому смерть, мертвого на салазках протащить велит, а что кому ассигновано, так тому и быть! Да и наказывать-то не легко было: взмахивать (розгой) нужно игриво, попасть метко и розгу держать не так, чтобы в руке свободна была, а большим перстом придерживать, чтобы в ударе форс был. Товарищу тот поволить не приходилось, да и не до жалости, как знаешь, что за шеренгами фельдфебель с мелком ходит: взмах ли нехорош, розга ли не придержана, удар ли короток пришелся – разом на спину мелком крест поставит. Бывало, всем, кажись, угодил начальству, а кончится секуция, обернешься спиною к соседу, спросишь: “Крест есть?” – “Есть”, скажет: ну, и знаешь, что самому наказания не миновать.

Бывали командиры лютые. Помню такого – большой был шутник: вздумал фельдфебель почеловеколюбствовать, идет за шеренгой, да ни за какую промашку креста и не ставит, а того и не чует, что командир-то за ним крадучись, сам с мелком идет: кончилась секуция – смотрим: у нас никого крестов нет, думали уж расходиться, только командует командир: “Стой!” – Фельдфебель обернись! Как обернулся, а у него вся спина в крестах, тут же его, сердечного, разложили, да и наказали-то так, что прямо пришлось свести в лазарет. Как выписали его оттуда, похаркал он с месяц не то с два кровью, да вскоре Богу душу и отдал, а все за свою глупость – значит, не добродушничай, а нарови делать, как начальством приказано!»