Читать книгу - "Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924 - Ричард Пайпс"

«Для нас само собой разумеется, что и в будущем в руководстве Коммунистическим Интернационалом, в его Президиуме и Исполкоме русским товарищам должно быть отведено сильное, и сильнейшее, влияние, потому что именно они накопили наибольший опыт на полях международной классовой борьбы. Только они сумели совершить настоящую революцию и вследствие этого далеко превосходят по опыту всех делегатов от других секций»²¹⁹.

IV конгресс принял новые правила практически единогласно, единственное исключение составил делегат из Бразилии.

«Коммунистический Интернационал был трансформирован во всемирную большевистскую партию, строго централизованную, с военной дисциплиной, готовую, как продемонстрировал [IV] конгресс, безоговорочно принимать приказания русских. И коммунистические партии во всем мире теперь стали, по сути, секциями Российской коммунистической партии, руководимой тем же Политбюро, которое одновременно руководит и Российским государством. Таким образом, они превратились в представительства российского правительства»²²⁰.

Эта трансформация, часто приписываемая Сталину, произошла еще тогда, когда политику Коминтерна определял Ленин.

ГПУ вошло в тесный рабочий контакт с Исполкомом Коминтерна, чтобы имеющимися у него средствами усилить наблюдение за их подопечными за границей. Оно открыло отделения в девяти столицах, в основном под прикрытием советских дипломатических миссий; каждое из них отвечало за несколько соседних стран. Так, парижское бюро ГПУ контролировало тайные операции в семи западноевропейских странах помимо Франции, включая Великобританию и Италию. Среди функций зарубежных отделов ГПУ был надзор за агентами Коминтерна²²¹. Сфера деятельности Коминтерна была разнообразной. В 1922–1923 гг. он финансировал 298 изданий на 24 языках²²². Он также организовал школу для обучения студентов из колониальных стран искусству агитации.

Европейские социалисты, которых такое развитие событий не могло не взволновать, все же не теряли надежды на сотрудничество с Коминтерном. Они предпочли проигнорировать то обстоятельство, что Коминтерн, характеризуя их как «социал-фашистов», методично вносил раскол в их ряды, тем самым ослабляя международное социалистическое движение. Невзирая на это, они всегда были готовы пойти на примирение. И на какое-то время их надеждам, казалось, суждено было сбыться. После поражения революции в Германии в 1921 г. Ленин сформулировал тактику «объединенного фронта» с социалистами — поскольку коммунисты были слишком слабы на Западе, чтобы действовать самостоятельно, он пришел к идее сотрудничества, до определенных пределов, с тред-юнионистами и социалистами. Свои соображения он представил Исполкому Коминтерна, где они встретили упорное сопротивление со стороны Зиновьева, Бухарина и других. При поддержке Троцкого Ленин сумел настоять на своем и вынести свое предложение на III конгресс Коминтерна (июнь—июль 1921). Идея сотрудничества с «социал-империалистами» и «социал-предателями» вызвала сильное негодование, но в конце концов конгресс одобрил ленинскую тактику²²³. В то же самое время Ленин не допускал никакого сотрудничества с российскими социалистами (меньшевиками и эсерами), будто бы потому, что они были «противниками Советской власти», но в действительности видя в них реальных соперников в борьбе за власть²²⁴.

Результатом новой тактики было участие Коминтерна в Берлине 25 апреля 1922 г. в совместной конференции со II и «двухсполовинным» Интернационалами с целью выработки общей программы борьбы с нарастающей силой «капитализма» и признания Советской России²²⁵. В мае 1923 г. делегаты европейских социалистических партий собрались отдельно в Гамбурге. Они выступали от имени 6,3 млн членов и 25,6 млн избирателей, то есть значительно представительнее партий, входящих в Коминтерн²²⁶. Была создана новая организация под названием Социалистический рабочий интернационал. По своей структуре она была федеративной, и партии-участницы были вольны решать свои внутренние вопросы по своему усмотрению. Меньшевики и эсеры развернули перед собравшимися горестную картину условий жизни в Советском Союзе и судеб социалистов там. Их вежливо выслушали, но никак не прореагировали. Английский делегат, сорвавший бурные аплодисменты, напомнил конгрессу, что «повинны в тех жертвах, которые томятся в русских тюрьмах, которые казнены и сосланы, в первую голову капиталистические правительства Запада!»²²⁷. Резолюция по Советской России отвергала всякое иностранное вмешательство во внутренние дела. Осуждая советское правительство за «методы террора», резолюция гласила: