Читать книгу - "Шолохов - Валентин Осипов"

Когда с трудом выкраивали из протокола хотя бы полчасика свободных, то — устали или не устали — прогуливались по красивым улицам и площадям. Манили витрины магазинов — книжных тоже: видели там большие фотографии Шолохова и рисунки Аксиньи с Григорием на переплетах совсем свежих изданий.

День коронации — 10 декабря. Новоиспеченные лауреаты с семьями усаживаются в роскошные лимузины… Их везут к стокгольмской ратуше… Сзади — машина посла СССР с флажком… Вводят в Большой Концертный зал — здесь будет главное действо… Посол сопровождает… Чопорная аристократия… Вёшенец меж ними ничуть не теряется — многим даст фору: строен, гордая посадка головы, высокий лоб, нос с горбинкой, белая изящная кисть руки на черном фоне фрака… Элита берет другим — орденами и драгоценностями… Семья Шолохова на почетных местах… Подошел распорядитель, и лауреатов куда-то увели…

В четыре часа тридцать минут — точь-в-точь — появляются король и вельможная свита. Зал встает. Поклон от монаршей семьи и все садятся. Пауза — король достает текст своей речи: читает в благоговейной тишине. По окончании возносятся звуки фанфар.

Это сигнал для двурядного шествия. Четыре студента в белых корпоративных шапочках и с чересплечной лентой цветов шведского флага чинно ведут за собой семерых триумфаторов — писателя и ученых.

Зал выслушивает представителей Нобелевских комитетов — какими достижениями славен каждый новый лауреат.

Затем все по очереди подходят к королю. Он вручает диплом и золотую медаль.

Через каждые десять минут оркестр играет музыку финна Сибелиуса или австрийца Моцарта.

Шолохова представляет председатель Нобелевского комитета Шведской Академии наук.

Теперь его черед идти — под аплодисменты — к королю.

Перед началом торжества он узнал о строгом церемониале. Обязателен поклон Его Величеству. (Шолохову на следующее утро прочитали в нашем посольстве репортаж американского агентства «Ассошиэйтед Пресс»: «Казаки не кланяются, они никогда не делали этого и перед царями…» «Так ли было?» — как-то спросил я у Шолохова. Он ответил с лукавой усмешкой: «Да нет же, был поклон. Был! Мне протокол ни к чему было нарушать. Я ничего такого не замышлял. У меня просто, наверное, другого выхода не было. Король в росте на голову меня превосходил. Ему кланяться можно… А мне как? Мне несподручно. Мне пришлось голову подымать — надо же ему в глаза взглянуть, а уже потом опускать».)

Король величественно исполняет свои обязанности: вручает медаль и диплом и жмет руку. Зал встает с новой волной рукоплесканий.

Вечером банкет-прием в Золотом зале все той же ратуши: 850 гостей. И вновь монарх произносит речь. И снова приветствия каждому увенчанному премией. Шолохову «досталась» речь секретаря Комитета (понравилось, что чопорный швед был не лишен остроумия): «Господин Шолохов, когда вам присудили Нобелевскую премию, вы занимались охотой на Урале и, по сообщению московской газеты, именно в день присуждения подстрелили одним выстрелом двух диких гусей… Но если мы прославляем вас сегодня как сверхметкого стрелка среди нобелевских лауреатов текущего года, то это от того, что разговор о таких метких попаданиях имеет отношение к вашему творчеству…»

Марии Петровне, небось, тут же припомнилась вкуснейшая лапша от этого последнего выстрела на озере Жалтыркуль, правда, не гуси были, а один селезень, ну да ладно — охотничьи байки для красного словца никто не отменял.

Речь продолжалась. Оратор отметил, как Шолохов воссоединил «огромный размах» и «величественный поток эпизодов и фигур» с «острым взглядом на каждую деталь». Дальше подытожил, да так, что сдержанный зал оживился: «Соединение же обеих возможностей является приметой гения, вашего гения. Это бывает столь же нечасто, как две птицы на линии прицела. Вы подстрелили обеих одним выстрелом…»

Закончил столь же изящно: «Ваше искусство переходит все границы, и мы принимаем его к нашему сердцу с глубокой благодарностью».

Шолохов произнес ответное слово, надев тонкие очки. Это обязательная для всех лауреатов нобелевская лекция — на восемь минут.

Потом всех пригласили к трапезе. Шолоховым было чему поражаться. В зал вошли 15 поваров в высоких колпаках, чтобы прошествовать меж столов с подносами благоухающих яств. Ужин был обставлен с истинно королевским изыском…

Утром — визит в Дом Нобеля, здесь располагался Нобелевский фонд. Лауреату вручили чек на 282 тысячи крон, а это, как пересчитали знающие люди в посольстве, равнялось 54 тысячам долларов.

Потом состоялся обед в королевском дворце. Столы были накрыты в зале с поэтическим названием «Белое море».

Напряженная программа продолжалась. Следующий день был отдан Обществу дружбы «Швеция — СССР»: осмотр выставки, речь лауреата, речи взволнованных активистов, Шолохова попросили поздравить двух победительниц конкурса и вручить им путевки для путешествия в Москву.

Лауреат и здесь пожинает почести — для него всем залом исполняется песня. Под мелодию песни о Стеньке Разине пели «про сына степей», про его «замечательные книги» — названия романов были зарифмованы — про то, что его страна «освободила мир от нацизма». И закончили при мерцании свечей на каждом столике хоровой здравицей ему. Как не растрогаться!

Новым днем, с утра, ему дорога в городок Упсала. Здешний университет славится своим факультетом славистики. Собралось 800 студентов и профессоров. Едва представили, заявил:

— Я думаю, что форма вопросов-ответов — это наиболее живая форма, а читать вам лекцию и не имею возможностей, да и считаю, что вы и без меня уже достаточно ученые.

Раздался смех — растопил аудиторию. Показал и то, что не боится неожиданностей от лихих на каверзы студентов, и то, что сам готов к импровизации, даже Лукина втянул в ответы.

Открыт был. Без утайки рассказал о том, что в «Тихом Доне» использовал мемуары генералов Деникина, Краснова, Лукомского и архивы; как же иначе писать роман с такой исторической панорамой. Столь же открыто признал, что пришлось исправлять некую — «курьезную» — фактическую ошибку с названием одного военного корабля. И даже позволил заглянуть в тайны своей творческой лаборатории. Его, к примеру, спросили о реальной основе «Судьбы человека»:

— Есть ли такой человек в действительности и мальчик такой?

Ответ был обстоятелен:

— В свое время, когда Льву Николаевичу Толстому княгиня Волконская написала письмо и спросила у него, кто является прототипом князя Болконского, Толстой ей ответил, что он не фотограф, что он не обязан придерживаться протокольной правды, что он свободный художник и он волен, взяв какой-либо прототип, формировать его по своему усмотрению. Примерно так же можно ответить на этот вопрос. Мне встретился скиталец с мальчиком, биография его почти во всем схожа с биографией Соколова…

Мог бы на этом и закончить, но вдруг признался:

— Мне хотелось проверить себя — не разучился ли я писать короткие рассказы…

Были и такие вопросы, которые раздражали (виду, правда, не подавал): может ли советский писатель критиковать советские порядки, не является ли Союз писателей коллективным членом КПСС, издается ли в СССР порнография?..