Читать книгу - "Венедикт Ерофеев: Человек нездешний - Александр Сенкевич"

Началось преображение помещичьей усадьбы с покупки её писателем Сергеем Тимофеевичем Аксаковым^[348]. Как только дом обустроился и обжился, гости не переводились до самой смерти Сергея Тимофеевича. Кого только здесь не было! Назову самых именитых. Из писателей это Иван Сергеевич Тургенев, Николай Васильевич Гоголь, Фёдор Иванович Тютчев, Михаил Николаевич Загоскин^[349]. Из историков — Тимофей Николаевич Грановский^[350] и Михаил Петрович Погодин^[351]. Посещали гостеприимный дом на берегу речки Вори известные славянофилы, религиозные философы и критики: Степан Петрович Шевырев, Алексей Степанович Хомяков^[352], братья Киреевские^[353]. Любимый Венедиктом Ерофеевым Николай Гоголь вообще к этому месту прикипел душой и подолгу гостил у Сергея Аксакова в специально предоставленной ему комнате.

Новая, более насыщенная культурная жизнь усадьбы началась с приобретением её в 1870 году промышленником и меценатом Саввой Ивановичем Мамонтовым^[354]. При нём писатели отошли в сторону, а их место заняли знаменитые художники, музыканты, а из певцов Фёдор Иванович Шаляпин^[355]. Художники не только пользовались гостеприимством радушного хозяина, но и самозабвенно творили. Среди них были живописцы Илья Ефимович Репин (1844—1930), Виктор Михайлович Васнецов (1848—1926), Василий Дмитриевич Поленов (1844—1927), Михаил Александрович Врубель (1856—1910), Исаак Ильич Левитан (1860—1900), Михаил Васильевич Нестеров (1862—1942), Константин Алексеевич Коровин (1861—1939), Илья Семёнович Остроухое (1858—1929), скульпторы Павел Петрович (Паоло) Трубецкой (1866—1938) и Александр Терентьевич Матвеев (1878—1960).

Дачный посёлок академиков появился как благодарность учёным за научно-техническую помощь армии и промышленности в годы Великой Отечественной войны: «Кроме того, острая необходимость в разработке ядерного оружия, освоении космического пространства и других научно-технических направлений, имеющих стратегическое значение для СССР как сверхдержавы, заставляла государство всячески поощрять деятельность учёных. В связи с этим, наряду с вручением действительным членам академии правительственных наград и премий, им были безвозмездно переданы в личную собственность дачи, построенные за государственный счёт. По сути, эти дачи были личным подарком учёным от главы государства — Сталина. Дачами, согласно постановлению, награждались все академики. Среди них были и маститые учёные, чьи фундаментальные работы уже поспособствовали развитию мировой науки, и молодые, только что избранные академики, стоявшие у истоков космических и ядерных программ СССР»¹.

Место для посёлка в самом деле подобрали удивительное. Академик Сергей Иванович Вавилов^[356] записал в своём дневнике от 7 октября 1945 года: «Тихая, уютная родная природа, от которой так далеко»².

Борис Николаевич Делоне не был действительным членом Академии наук СССР, а её членом-корреспондентом. Дачу № 41 он не стал выкупать, а только её арендовал.

Венедикт Ерофеев оказался в хорошо охраняемом академическом посёлке Абрамцево в нужном месте и в нужное время. До знакомства с Борисом Николаевичем ему самому приходилось находить выходы из, казалось бы, безнадёжных ситуаций. Теперь, с восстановлением паспорта и военного билета, с изданием за рубежом его поэмы «Москва — Петушки», он легализовался как гражданин и русский писатель. Но главное всё-таки было не в этом изменении его социального статуса. Пребывание, пусть и временное, среди академиков, работающих на «военку», значительно укрепило его защиту от враждебных действий представителей власти, постоянно пытающихся его на чём-то подловить и примерно наказать.

Не все из академиков, прочитавшие его поэму, восприняли её с восторгом, но были такие, кто вполне оценил его талант, а некоторые относились к автору поэмы «Москва — Петушки» с глубоким почтением. А раз так, то, как говорил академик Владимир Иванович Вернадский, «таланты редки и их надо беречь и хранить, в них настоящая сила наций». Помимо академиков в Абрамцеве жили их дети и внуки, а также жёны этих детей и внуков. Бо́льшая их часть высоко оценила личность Ерофеева и его поэму. Как, например, Александр Леонтович, старший сын академика Михаила Александровича Леонтовича^[357], и Наталья Павлова, правнучка академика Михаила Александровича Павлова^[358]. Придёт время, и в абрамцевском посёлке академиков таких людей станет ещё больше.

Теперь расскажу, какой счастливый случай привёл Венедикта Ерофеева в посёлок академиков, а точнее — на дачу Бориса Николаевича Делоне.

Венедикт Ерофеев благодаря Владимиру Муравьёву и его отчиму Григорию Померанцу знал многих правозащитников, или, как их называли, диссидентов. Среди этих людей была уже упомянутая Надежда Яковлевна Шатуновская. Напомню, что Надежда Яковлевна работала во Всесоюзной библиотеке иностранной литературы.

В пору бездомного существования Венедикта Ерофеева у него находился на особом учёте каждый знакомый, у кого было отдельное, не коммунальное жильё. К таковым относились Надежда Яковлевна Шатуновская, живущая на Соколиной Горе, и Николай Всеволодович Котрелёв, имевший квартиру в доме в Сивцевом Вражке. Ведь часто ночевать у престарелой тёти Дуни Венедикту Васильевичу не позволяла совесть. В один из вечеров он заехал к Надежде Яковлевне Шатуновской и обнаружил временно живших у неё Вадима и Ирину Делоне (Бело городе кую). Как говорят, где двое на шее, там и третий не в тягость.

Эта случайная встреча и последующее за ней знакомство дали толчок к их тесному сближению. Отношения между ними вскоре стали очень дружескими. Как вспоминает Ирина Делоне, Венедикт часто навещал их у Надежды Яковлевны, «а иногда и жил по нескольку дней». И далее: «А летом все мы обитали на просторной даче у Деда (академик Б. Н. Делоне). Венедикт очень любил Абрамцево, особенно прогулки с Дедом в лесу по 20 километров и походы за грибами. С величайшего позволения Бориса Николаевича, который запрещал любые огородно-цветочные мероприятия на дачной территории леса, для Ерофеева было сделано исключение, и он сажал там укроп, петрушку и какие-то загадочные цветы»³.

Об обстоятельствах их знакомства пишет Юрий Юрьевич Крохин в книге «Души высокая свобода: Вадим Делоне. Роман в протоколах, письмах и цитатах»: «...между ним, Вадимом и Ириной промелькнула некая искра — и более они не расставались до отъезда»⁴.