Читать книгу - "Вяземский - Вячеслав Бондаренко"

Сначала настроение Вяземского было довольно мрачным. «Одно меня услаждает и согревает сердце мое: это счастие сына моего, которого Бог наградил милою, доброю и примерною женою, — писал он Плетневу. — Прочую поэзию здешнего пребывания я еще не раскусил и охотно поменялся бы ею на прозу Лесного института. С тоскою и завистью вспоминаю прошлогоднее лето, несмотря на холеру, сырость и постоянное ненастье, которыми оно было ознаменовано… В сердце моем уже нет места для новых, свежих впечатлений. Вижу, что крутом меня все живописно и прекрасно; да мне какое дело!» Но вскоре место для новых впечатлений в сердце все же нашлось.

Павлуша с женой жили в русском посольстве в Буюкде-ре, недалеко от Константинополя. «Буюкдере» по-турецки значило большая долина, и всю эту долину занимали дипломатические представительства иностранных держав. Вяземский, конечно, не мог не отметить, что русские всех перещеголяли — с огромным роскошным особняком, над которым развевался триколор, не могли равняться ни прусское, ни австрийское, ни английское посольства. При здании — великолепный сад, по которому не надоедает бродить, потому что эдаких роскошных деревьев в России и не встретишь (Вяземский даже не знал их названий). Упоительный южный воздух… Вид на Босфор, по которому день и ночь идут корабли под флагами всех государств… На открытой террасе лакеи ввечеру накрывали кофейный стол, являлись местные лакомства; Петр Андреевич и Вера Федоровна ахали, пробовали одно блюдо за другим, а Павлуша и Мария Аркадьевна, смеясь, объясняли — это саурмаберек, это каймак, это форель особенного приготовления, по-турецки «беле балык»… Павлуша терпеливо учил отца расслабляться по-турецки: нужно сидеть на диване, глаза полузакрыты, покуривать кальян и отпивать неторопливыми глоточками кофе. Постепенно впадаешь в приятное полузабытье, и русские уже придумали для этого отдыха слово: кейфовать… К столу выходили первый секретарь посольства, ровесник Павлуши Николай Карлович Гире и сам посланник России в Порте Владимир Павлович Титов. С ним гостей из России связывало давнее знакомство: лет двадцать назад Титов, племянник Дашкова, был начинающим литератором, другом Веневитинова, Шевырева, Одоевского, на его первые опыты Вяземский публиковал рецензии в «Московском телеграфе», да и в доносах Булгарина Титов поминался в одной с Вяземским «шайке»… В Константинополе это знакомство словно оживилось, в Титове Вяземский открыл для себя сочувственника и умного собеседника; после они переписывались, в 1854 году Вяземский посвятил Титову одно из лучших своих стихотворений «Сознание»…

И путешествие через всю Малороссию, и плаванье по Черному морю, и сам Константинополь еще раз доказали верность в применении к Вяземскому аксиомы: его творчество начинается в дороге. Из украинской поездки он привез «Степь», «Степью» и «Полтаву», в Турции написал «15 июля 1849 года», «В поход!», «Ночь на Босфоре», «Босфор». Море, как всегда, вызывает у него восторг. Вяземский готов часами бродить по набережной, смотреть на Босфор, по которому бесшумно мчатся легкие каики; наблюдать за тем, как принимают груз парусники и пароходы в порту… Расхваливает свой товар разносчик мороженого; невдалеке раздается песня на армянском языке… На набережной вечерами — весь город, там, как на маскараде, увидишь и европейца, и араба, и турка. И ночью безумолчный прилив, шелест набегающих на берег волн будоражит воображение даже похлеще, чем завывания муэдзина с недалекого минарета: