Читать книгу - "Обитаемый остров Земля - Андрей Скляров"

На деле же более внимательный взгляд способен выявить в этом «клубке противоречий» довольно ярко выраженную хронологическую последовательность двух вполне самостоятельных пластов.

Первый пласт связан с так называемыми богами-цивилизаторами. Именно они помогают человечеству преодолеть последствия Потопа, обучают ремеслам и дают основные знания. Пусть и изначально сугубо в своих личных интересах…

Другой же пласт мифов ставит акцент на предназначении людей служить богам.

Как видим, мотивация в этих двух пластах имеет прямо противоположную направленность. При этом второй пласт начинает доминировать именно в более поздних (!) легендах и преданиях. И именно «подход Блаватской» (назовем его условно так) позволяет логично объяснить такую странную последовательность двух идеологий в мифологии и противоречивые требования богов (то они сами дают людям знания, то запрещают пользоваться этими знаниями под угрозой наказания вплоть до смерти; сначала запрещают человеческие жертвоприношения, а затем наоборот — начинают требовать как можно больше крови и т. п.).

* * *

Итак, в период богов-цивилизаторов людям передается «джентльменский набор» цивилизации. Причем, как мы видели ранее, жестким «необходимым минимумом» дело вовсе не ограничивается — люди получают и те знания, которые совершенно излишни для простого служения богам в качестве рабов. Боги-цивилизаторы явно увлеклись. И вполне возможно, что это было вольно или невольно спровоцировано людьми — ученики оказались куда способней, чем на то изначально рассчитывали учителя.

Среди многочисленных шумерских «научных» текстов, основная часть которых сводилась лишь к тому, чтобы передавать друг другу готовые решения, был найден и такой, где имела место попытка выстраивания причинно-следственных связей между разными событиями и действиями!.. Люди переставали зубрить и начинали думать!.. Думать и искать!.. Искать и творить!..

А это — приоритет богов, а не рабов…

Более того, среди списка различных причинно-следственных связей в упомянутом шумерском тексте были и такие, которые мы сейчас бы назвали относящимися к «практической магии»!..

Конечно, исследователи, переводившие текст, приняли это за «религиозные суеверия» древних шумеров. Однако если исходить из реальности мира духовного и его теснейшего взаимодействия с миром материальным, «практическая магия» оказывается ничем иным как технологией по использованию закономерностей взаимодействия двух миров в практических целях. И выявление причинно-следственных связей между событиями и действиями в двух мирах оказывается ничем иным как первым — причем базовым (!) — шагом на пути к освоению этой технологии!..

А это — уже покушение не просто на приоритет, но и на монополию богов!..

Естественно, что разные боги могли по разному отнестись к такому развитию событий. Кому-то это нравилось, а кому-то могло и не понравиться.

И если группа богов-цивилизаторов явно стремилась добиться подъема человеческой цивилизации, приблизить ее к своему уровню (своего рода «прогрессорская деятельность», хорошо описанная Стругацкими), и не видела в этом ничего «плохого», то у «второй волны» богов (не в смысле взаимосвязи поколений, а в смысле последовательности стратегий во времени) на это был прямо противоположный взгляд.

Стремление людей приобрести «знание богов», подняться «до уровня богов», «сравняться с богами» и тому подобное в глазах «второй волны» богов представляется как покушение на их монополию, на их власть над людьми. Так чем же это может называться на их языке как не «прегрешением» и «гордыней»?..

Не правда ли, тот самый мотив, который мы видим в более поздних (в том числе и в библейской) версиях мифа о Вавилонской башне?!.

Вот в чем причина тех глобальных драматических изменений, произошедших где-то ориентировочно в V–IV тысячелетии до нашей эры, о которых мы упоминали ранее!.. Перед богами «второй волны», победившими богов-цивилизаторов, в отношении человечества стояла задача не просто «наказать виновных», а заставить людей изменить все свои привычки, все свои мировоззренческие установки, заставить превратиться из «младшего брата» в «слугу». Нужно было «поставить на место зазнавшихся мартышек», посягнувших на то, чтобы «подняться до уровня Неба», с которого пришли сами боги…

До какого-то времени боги, несогласные с просветительством человечества, просто терпели. Но с некоторого момента их терпению явно пришел конец, и они стали выступать против безудержной прогрессорской деятельности. Естественно, что «говорящих мартышек» никто не стал посвящать в суть разногласий — им конфликт был представлен в виде борьбы богов за власть. Ведь, думается, что даже боги-цивилизаторы при всей их «гуманности» вовсе не хотели полностью терять контроль над людьми.

Конфликт явно то усиливался, то слабел. Где-то сторонники прогрессорской деятельности разворачивались в полную силу, а где-то периодически контроль за событиями брали в свои руки их противники. По крайней мере именно на это косвенно указывают шумерские и индийские предания. Но как бы то ни было, противоречие двух стратегий лишь разгоралось, дойдя до прямого противостояния, и в конце концов вылилось в полномасштабную Войну Богов. Войну, в которой «добрые» боги «второй волны», стремившиеся вернуть человечество в рабское состояние на базе «веры», одержали верх над «злыми» богами-прогрессорами, делавшими ставку на развитие знаний людей.

* * *

Наверняка, многих читателей еще гложут сомнения в корректности столь непривычного и странного отождествления «добра» и «зла». Но давайте посмотрим более детально на последствия конфликта…

В Мезоамерике бога-прогрессора, который выступал категорически против кровавых жертвоприношений, побеждает бог, по требованию которого эти жертвоприношения возобновляются. Да еще с каким размахом!..

Во время завоевания Мексики Кортес и его спутники, осматривая один из больших ацтекских храмов, «очутились перед большим камнем из яшмы, на котором производилось заклание жертв; их убивали с помощью ножей из обсидиана — вулканического стекла, — и увидели статую бога Уицилопочтли… Тело этого бога — бога войны ацтеков — было опоясано змеей, сделанной из жемчуга и драгоценных камней. Берналь Диас… отвел взгляд; и вот тут-то он увидел нечто еще более страшное: все стены этого обширного помещения были залиты кровью. „Смрад, — писал он впоследствии, — был сильнее, чем на бойне в Кастилии“. Он бросил взгляд на алтарь: там лежали три сердца, которые, как ему показалось, еще трепетали и дымились. Спустившись по бесчисленным ступенькам вниз, испанцы обратили внимание на большое здание, стоявшее на холме. Войдя в него, они увидели, что оно до потолка заполнено аккуратно сложенными черепами: то были черепа бесчисленных жертв. Один из солдат принялся их считать и пришел к выводу, что их должно здесь быть по меньшей мере 136 тысяч».

Поскольку для постоянного принесения жертв нужен был «жертвенный материал», государства-соседи нередко заключали между собой соглашение о периодическом возобновлении войны с единственной целью — для захвата пленных, которых затем и приносили в жертву. Особый цинизм сквозит в названии этих войн — их называли «цветочными», хотя цветок у индейцев соотносился с Кетцалькоатлем, который выступал изначально как раз против жертвоприношений. Вытравить память о боге-цивилизаторе победители из числа богов «второй волны» не смогли (или даже просто не захотели), но зато кардинально извратили его идеологическое восприятие.