Читать книгу - "Жданов - Алексей Волынец"

— Должен признаться, — говорил, — заела текучка. Блокада, теперь восстановление… Не всегда удавалось прочитывать "Красную звезду"…

— Как? Как? — перебил его Сталин.

Словно мальчишка, не выучивший урок, Попков с просящим лицом повернулся к нам…

Мы принялись шёпотом подсказывать:

— "Звезда"… просто "Звезда"!

— Да фу-ты, господи, "Звезда", — подхватил Попков. — Перепутал с газетой "Красная звезда".

Сталин, видимо, услышал подсказку, потому что понимающе ухмыльнулся в усы и неторопливо стал ломать папиросы, вытащенные из красной коробки, и набивать добытым табаком трубку.

Попков сник, говорил упавшим голосом, и уже не было озорства в его тёмных глазах…»

Здесь от мемуаров перейдём к архивной стенограмме. Опытный в подобных делах Маленков в нужный момент бросил Попкову резкий вопрос об изменениях в редакции «Звезды»: «Зачем Зощенко утвердили?» Растерявшийся от литературных баталий секретарь Ленинградского обкома признал свою вину и тут же — вольно или невольно — подставил своего соперника за лидерство внутри ленинградского партруководства Якова Капустина, лично утверждавшего новый состав редакции «Звезды» с участием Зощенко: «Я должен взять вину на себя, это решение горкома партии, проглядел, без меня это было, проводил заседание товарищ Капустин». Внутри внешне монолитной «ленинградской группы» точно так же соперничали люди и интересы, как и на вершине сталинского Олимпа, а Жданова, как и Сталина, вероятно, вполне устраивала такая система «сдержек и противовесов».

Растерявшийся Попков не только согласился с предложением Управления пропаганды и агитации ЦК ликвидировать журнал «Ленинград», но даже вдруг лично стал обращаться к Жданову, председательствующему на оргбюро, не так, как было принято на подобных заседаниях — «товарищ Жданов», а так, как привык это делать многие годы ранее наедине в кабинете Смольного: «Андрей Александрович». Известно, что Сталин такие обращения, по имени-отчеству вместо «товарищ», не любил…

В момент обсуждения возможных кандидатур нового редактора «Звезды», превратившегося фактически в разговор троих — Сталина, Жданова и Маленкова, последний снова сумел пришпилить ленинградское руководство. Сталин поинтересовался у секретаря Ленинградского горкома по пропаганде Ивана Широкова, будет ли авторитетен среди писателей утверждённый горкомом новый редактор «Звезды» Капица:

«Сталин. Что-то не слыхали о таком писателе.

Широков. Капица молодой писатель, у него сейчас вышла работа "В открытом море".

Маленков. Писатели его признают?

Сталин. Авторитет будет у него среди писателей?

Широков. В Ленинграде, когда обсуждали вопрос о редакторе, среди писателей ленинградских возражений не было.

Сталин. Может быть, подошли так, что слабого бояться нечего. В старое время царём сажали чужака, слабого человека, чтобы легче было нажимать на него. Может быть, так обстоит дело?

Широков. Я не думаю.

Маленков. Но что же, эта редакция действует или старая?

Широков. Пока старая.

Маленков. Два месяца тому назад назначили новую редакцию, а действует старая.

Широков. Номер очередной готовила старая редакция и решили, чтобы она довела до конца начатое дело.

Жданов. В своё время места мокрого не оставили ленинградцы от Зощенко.

Сталин. А такие, как Зощенко, они имеют власть над журналом. Это что же — ленинградский журнал или журнал Союза советских писателей?

Широков. Нет, не ленинградский.

Сталин. Вы хотите, чтобы было подтверждено ваше решение?

Жданов. Вы оформили новую редакцию или обе существуют?

Широков. Мы решение приняли у себя.

Маленков. Приняли решение утвердить редакцию и ввели Зощенко.

Сталин. Ленинградский комитет осведомлён о вашем решении о новой редакции?

Маленков. Это ленинградский комитет решил».

Не стоит думать, что заседание Оргбюро ЦК 9 августа 1946 года сводилось только к разносам — в частности, в связи со злополучным рассказом «Приключения обезьяны» присутствующие очень по-деловому и квалифицированно обсудили проблему короткой прозы и рассказов в советских журналах. Оказалось, что этот жанр в загоне, не отмечается премиями и не оплачивается должным образом, просто не выгоден литераторам. «Неохотно пишут рассказы… Оплата плохо дифференцирована», — заметил деловой вождь СССР с каким-то вполне капиталистическим подходом. При этом отметим, что сам Сталин продемонстрировал, без преувеличений, просто блестящее знание современной ему литературы.

Вернулись к вопросу о редакторе главного литературного журнала Ленинграда. И вновь мемуары Капицы рисуют нам очень живую картинку:

«Затем Сталин прочёл вторую "объективку".

— Саянов… М-м… пьёт. Нет воли, характер слабый… Эге… так, так. Я всё-таки попробовал бы оставить его на "Звезде", если он, конечно, найдёт в себе достаточно мужества.

Тут к Иосифу Виссарионовичу склонился Жданов и что-то шепнул. Сталин приподнял брови, как бы что-то соображая, и вместо председательствующего сказал:

— Сделаем на пять минут перекур!

Вместе со Ждановым они ушли в соседнее помещение, а мы направились покурить в фойе. Там к Саянову подошёл секретарь ЦК по кадрам Алексей Кузнецов. Он начал уверять Виссариона, что сказанное Сталиным надо принять как похвалу. При этом пожал ему руку и произнёс:

— Поздравляю, держи голову выше!

К нам подошли секретари Ленинградского горкома, а потом присоединился и Жданов, решивший, видимо, нас подбодрить:

— Не теряйтесь, держитесь по-ленинградски, мы не такое выдержали. Покажите, каким нужно журнал выпускать!

В дверях показался Сталин. Видя толпящихся ленинградцев, шутливо удивился:

— Чего это ленинградцы жмутся друг к дружке? Я ведь то же питерский.

Жданов отошёл от нас.

— Продолжим заседание! — произнёс он…

Как я узнал позже от заместителя начальника Управления пропаганды ЦК Еголина, Жданов, выйдя в перерыве в другую комнату, сказал:

— Иосиф Виссарионович, на секретариате решено Саянова освободить.

Сталин, словно сдаваясь секретарям, приподнял обе руки и ответил: "Подчиняюсь большинству", — хотя это не часто с ним случалось…»

На очереди начавшегося в шесть вечера и затянувшегося далеко за полночь заседания Оргбюро ЦК были кинематографисты со своими фильмами и проблемами. Слово Капице:

«Выступив с коротким заключением, Жданов сказал:

— Переходим ко второму вопросу. Товарищи, пришедшие по первому, могут покинуть заседание.