Читать книгу - "Писатели и советские вожди - Борис Фрезинский"

Слово «отредактированный» говорит о том, что текст письма с Маленковым, а может быть, и со Сталиным уже обсуждался. Письмо начиналось с изложения официального сообщения об аресте «врачей-убийц», содержало истерические обвинения еврейских «буржуазных националистов», продавшихся империалистам США, в попытке разжечь среди еврейского населения СССР национальную вражду к русскому народу и заканчивалось требованием «самого беспощадного наказания преступников»^[1197].

Сбор подписей отобранных «представителей» еврейского происхождения к этому времени, похоже, уже шел.

Отметим, что на записке Михайлова и Шепилова Маленкову (внизу и наискосок) сделаны рукой сотрудника Маленкова две пометы: первая — «Материал по указанию т. Маленкова лично передан 29/I тов. Кагановичу Л. М.»; вторая — «Архив. 2/II 53 г.». В архив отдела Маленкова 2 февраля были наряду с этой запиской отправлены машинописный текст первого варианта письма — его заключали отпечатанные подписи 57 человек, начиная с дважды Героя Советского Союза полковника Д. А. Драгунского^[1198]. Кроме того, в архив была отправлена также представленная Маленкову правдинская верстка этого письма, в которую внесли рукописные изменения в расположение фамилий подписантов и в формулировки их титулов: на первое место с шестого передвинули академика С. И. Вольфковича (вторым стал Драгунский), в титуле генерал-полковника Б. Л. Ванникова, который именовался членом ЦК КПСС и дважды Героем Социалистического Труда, зачеркнули слово «дважды», хотя это звание действительно присуждалось ему дважды — в 1942 и 1949 гг., причем в 1954-м вручили уже третью звезду Героя, а в титуле Л. М. Кагановича, который именовался Героем и депутатом и шел четвертым, перед словами «Герой Социалистического Труда» вписали: «член ЦК КПСС»^[1199]. Эту верстку, чтоб не путать ее с версткой, отправленной позже Сталину, будем называть «Верстка I». Заметим, что в машинописный текст письма, отправленный 2 февраля в архив, внесены сделанные от руки несколько, как кажется, непринципиальных по смыслу исправлений (об их происхождении мы скажем ниже) — понятно, что сделаны они могли быть только после предоставления текста Маленкову.

Как ясно из приведенной пометы на записке, 29 января машинописный текст письма с напечатанными под ним фамилиями подписантов, включая Кагановича, был вручен в рабочем кабинете Л. М. Кагановичу, причем вручен (только ему!) лично зав. Агитпропом Михайловым.

И тут случилось неожиданное: единственный еврей в сталинском Политбюро почувствовал себя оскорбленным. Оскорбил его вовсе не текст письма, не его содержание (упаси бог!). Его оскорбило, что имя члена высшего руководства страны воткнули в длинный перечень лиц, к высшему руководству не имевших никакого отношения^[1200]. Спустя много лет Каганович рассказывал:

«Когда Михайлов принес мне бумагу для публикации против этих врачей — я вам рассказываю кое-что личное, — по еврейскому вопросу, и там были подписи Рейзена и многих других еврейских деятелей, Михайлов был секретарем ЦК, потом министром культуры. Я ему сказал: „Я не подпишу. Я член Политбюро, а не какой-нибудь этот вот!“

Он говорит: „Как? Мне товарищ Сталин поручил (имеется в виду указание Маленкова, которое могло быть поручением Сталина. — Б.Ф.)“ — „Скажите товарищу Сталину, что я не подпишу. Я ему сам объясню“. Когда я пришел^[1201], Сталин меня спрашивает „Почему вы не подписали?“ Я говорю: „Я член Политбюро ЦК КПСС, а не еврейский общественный деятель, и буду подписывать бумагу как член Политбюро. Давайте такую бумагу я напишу, а как еврейский общественный деятель не буду подписывать. Я не еврейский общественный деятель!“. Сталин внимательно на меня посмотрел: „Ладно, хорошо“. Я говорю: „Если нужно, я напишу статью от себя“. — „Посмотрим, может, надо будет и статью написать“»^[1202].

В итоге с Кагановичем вопрос решился просто: тот же самый текст письма специально для него перепечатали на 4-х страницах (без перечня подписантов в конце!), и член Политбюро собственноручно начертал под ним: Л. М. Каганович^[1203]. После этого его имя беспрепятственно впечатывали в общий перечень подписантов во все копии и варианты письма.

А вот как выстраивается (на основе многих свидетельств и документов) канва событий, связанных с подписью Эренбурга.

Сбор подписей под еврейским письмом в «Правду» был поручен академику-историку И. И. Минцу и журналисту, бывшему во время войны начальником ТАСС Я. С. Хавинсону (его литературный псевдоним М. Маринин). Большинство подписантов приглашалось в редакцию «Правды», где в приемной Д. И. Заславского им предлагалось ознакомиться с текстом письма и подписать его; к некоторым из подписантов собиратели подписей являлись домой. Примерно в начале 20-х чисел января Минц и Хавинсон приехали к Эренбургу на дачу, но Илья Григорьевич отказался подписать письмо (возможно, его не прочитав) и, отнеся дело к личной инициативе старающихся выслужиться «гостей», не придал этому значения^[1204]. Неизвестно, доложили ли Минц и Хавинсон своему начальству о визите к Эренбургу и что именно. (Имеются сведения, что, как и от Эренбурга, они получили отказ от историка А. С. Ерусалимского^[1205]. Существуют слухи, что письмо не подписали певец М. О. Рейзен^[1206], генерал Я. Г. Крейзер, композитор И. О. Дунаевский^[1207], о своем отказе расписаться под письмом говорит в мемуарах писатель В. А. Каверин^[1208] — ему это предложение было сделано Хавинсоном в редакции «Правды»).