Читать книгу - "Зеркало и свет - Хилари Мантел"

Ризли говорит:

– Возможно, сэр, вы жалеете, что женили Грегори, а не дождались более выгодного случая. Как дядя принца, он будет иметь некоторое влияние, но если бы королева осталась жива и родила королю еще сыновей, то вы и ваше семейство возвысились бы на веки вечные.

Зовите-меня складывает документы в стопку и выходит, кивнув на прощанье. В дверях оборачивается и говорит:

– Я напишу Тому Уайетту. Пусть исполняет свои обязанности, потому что я не могу исполнять свои, если буду его все время покрывать. И я скажу, что от его депеш у меня голова раскалывается, – не обязательно каждый пустяк писать шифром.

– Верно, – говорит Рейф. – Оставить шифры для большой лжи?

Ризли отвечает:

– Уайетт создает себе сложности на ровном месте. Для него все интрига.

Рейф говорит:

– Закройте дверь.

Они молчат, пока шаги Ризли удаляются по лестнице.

– Мы должны его простить. Воображаю, как бы ему было, если бы умерла его жена, а не сын.

– Он как будто состарился на несколько лет. Или мне кажется?

– Мне очень его жаль. Я помню, как умер мой первый Томас. И все равно…

Ризли на государственной службе, где нельзя выплескивать личное горе раздражением, даже с просителями, женщинами и подчиненными, а уж тем более с лордом – хранителем печати. Он пожимает плечами и говорит:

– Я благодарю Бога, что Хелен разрешилась благополучно. И надеюсь, твой новый сын будет служить принцу, как ты служишь королю, так же хорошо и счастливо.

Рейф вновь занял место подле короля, который лишь кивнул и спросил: «Дома все хорошо, Сэдлер?» А ведь Генрих сам, беспокоясь за будущую мать, присоветовал Рейфу отправить Хелен в Кент, подальше от заразы, теперь же забыл о ней осведомиться. У Рейфа родился сын, которого назвали Эдвардом, но король так радуется наследнику, что не ставит всех прочих Эдвардов ни во что. Он стоит над колыбелью и дивится Божьему дару. Потом вспоминает королеву – пустую оболочку, выпотрошенную бальзамировщиками. Вокруг ее гроба день и ночь горят свечи, немолчно звучат молитвы, заунывная скороговорка, печали и радости Пресвятой Девы, ее восхваление и прославление.

Двор Джейн уже распущен. Броши и браслеты, драгоценные пуговицы, пояса, золотые шарики для благовоний, оправленные миниатюры забирают обратно в королевский гардероб или раздаривают ее друзьям. Усадьбы и дома, леса, охотничьи угодья и парки вернутся к королю, ее ими одарившему, а тело после торжественного прощания – к Богу, ее творцу. Много времени прошло с тех пор, как я впервые ее увидел, лилию среди роз, говорит король, и считаю потраченным впустую все время до того, как она стала моей женой.

Лишь два лета минуло с тех пор, как король держал ее за руку в саду Вулфхолла и ее крошечная лапка тонула в его ручище; два лета назад он, лорд – хранитель печати, встретил ее в зыбком утреннем свете, скованную и робкую в новом платье с гвозди`ками. Нынешней зимой он вновь увидит ту же ткань на жене Грегори, когда та распустит шнуровку на растущем животе. Бесс говорит, что не боится. Она говорит, Джейн была счастливица и несчастливица. Счастливица, потому что стала королевой Англии, несчастливица, потому что из-за этого умерла. Про нее всегда будут слагать баллады, говорит Бесс. И король выстроит Джейн великолепную гробницу, чтобы со временем лечь рядом с ней. Однако, я считаю, лучше быть живой, говорит Бесс, чем прославленной, а вы как думаете, лорд Кромвель?

Грегори спрашивает:

– Милорд отец, на ком вы позволите королю жениться теперь?