Читать книгу - "Война за океан - Николай Задорнов"

В конце стола, в своем постоянном кресле, положив на стол большие руки, сидел сутуловатый и широкоплечий Прайс. Огонь с двух сторон освещал его узкое лицо с седыми волосами и крупным носом. Властный и холодный вид. Глаза синие, в старческих мешках, смотрят как бы поверх всех, и не потому, что адмирал выше всех ростом, это, кажется, невольно выраженное сознание духовной высоты, словно окружающие еще дети, а не надменные и важные офицеры, из которых ни один не походит на другого. У каждого своеобразно закручены усы, пущены бакенбарды, сбиты волосы и зачесаны лысины. Каждый по-своему горд, выражение достоинства в этот миг, когда началось заседание, на всех лицах. И кажется, каждый полон отваги и готов ринуться на врага.

И каждый разнится то манерой одеться, то кольцами на руках, то часами и цепочками или очками, даже манерой сидеть, смотреть, все очень вежливы друг с другом и беспрекословно почтительны с адмиралами.

Собрались капитаны шести кораблей. Французы и англичане, офицеры двух лучших в мире флотов, принадлежащих воинственным нациям, богатым и цивилизованным. Люди, смолоду находившиеся в особенном, привилегированном положении, наделенные властью, уважением и любовью общества, привыкшие к преклонению окружающих.

Но находившиеся здесь французы терпеть не могли сидевших рядом своих союзников — англичан, хотя и прощали своему правительству проанглийскую политику, поскольку она позволяет Франции взять реванш.

Там, где так много гордости и выражения достоинства, там всюду и уколы самолюбия… Прайс все это знал, знал он и взаимную антипатию флагов, знал и презрение англичан к союзникам, и их веру в собственную непобедимость и превосходство, знал он также, что некоторые его офицеры недовольны им. Он видел это по их лицам и взглядам.

Заканчивалась перестрелка с русскими. Сейчас за столом начинался «бой» с французами. Взаимных претензий, как всегда, у союзников немало.

Руки адмирала на столе. Они сильны. И вид у них такой, словно он сейчас крепко возьмет всех и как настоящий английский адмирал даст каждому дело и цель. Так и было. Он так решил.

Прайс стал излагать диспозицию предстоящего штурма. Он развернул карту бухты и города. У врага по флангам — две батареи. Одна у кладбища, другая выдвинута вперед на Сигнальном мысу. Это обнаружено. Для этого велась перестрелка. Позиция этой второй батареи выбрана неудачно. Задача соединенного флота союзников — уничтожить обе эти батареи. Для этого пароход берет два фрегата и подводит их к Сигнальному мысу. Сильным огнем уничтожается первая батарея. Прайс называл ее Шаховой батареей. Так называлась она на старых картах. Затем пароход берет еще два судна и ведет их к кладбищенской батарее. Артиллерийским огнем и эта батарея уничтожается. Так обе батареи, закрывающие вход в город, оказываются уничтоженными.

С фрегатов к разгромленной кладбищенской батарее направляются шлюпки с десантом. Десант высаживается и преследует отступающих русских по берегу. Отряды врываются в город. За это время суда переносят свой огонь в глубь ковша и бьют по стоящему за кошкой фрегату «Аврора».

Как только он перестанет сопротивляться, десантные отряды двигаются на шлюпках со всех фрегатов в глубь ковша, высаживаются на побережье в трех пунктах. Десантный отряд, двигавшийся к кладбищенской батарее, поднимается в атаку, и начинается общий штурм города.

Нужно точно определить, какой отряд захватит губернаторский дом, какой — склады. Отряды, взявшие кладбищенскую батарею, должны будут двигаться вдоль видимой опушки леса по склону горы, отрезая русским путь к бегству в леса.

Так говорил Прайс. Но в самой глубине души этого владеющего собой человека были сомнения. Однако никто не видел слабости своего адмирала. Прайс чувствовал, что время упущено, русские успели укрепиться. Здесь будет битва, будут потери. А где-то ходит эскадра Путятина. После боя здесь надо иметь силы для встречи с ней в море.

Началось обсуждение. Атмосфера была наэлектризованной. Все только что видели, как русские укрепились, они палят со всех батарей. Все в душе винили Прайса за промедление. Зачем он ждал, не шел сюда сразу за «Авророй»?

Каждый из этих гордых и отважных людей готов был в бой. Почти все желали и надеялись отличиться, была блестящая возможность. Никто прямо не упрекнул адмирала, особенно вежливы были французы. Щекотливость положения очевидна, но нечего разбирать старые грехи.

«Мы стоим перед лицом врага и должны с честью сражаться», — так, слегка кивая головой, когда говорили французские офицеры, думал их адмирал Де-Пуант.