Читать книгу - "Особый штаб "Россия" - Иван Ковтун"

Смысловский основательно овладел теми военными знаниями, которые давались на курсах, что позволило ему в дальнейшем стать разведчиком-аналитиком, прекрасно разбирающимся не только в вопросах оперативного искусства и стратегии, но также в политике. Борис Алексеевич отмечал: «В военной академии учили, что плохая политика исправляется хорошей стратегией. Плохая стратегия — хорошей тактикой, а скверная тактика — доблестью, т. е. кровью действующей армии. История последних войн слишком часто подтверждает это положение»^[101].

На склоне лет Борис Алексеевич не без гордости говорил о немецком Генштабе. Учеба и работа в самом сердце рейхсвера и вермахта сформировали его как личность: «Я, как солдат, родился в рядах Российской императорской гвардии, но созревал в Германском генеральном штабе. Этому штабу я благодарен за большую военную школу, которую мне пришлось пройти в моей жизни»^[102].

К слову, некоторые недоброжелатели Смысловского отказывались признавать, что он учился на курсах в Truppenamt. Так, в 1953 г. некий чин РОВС, подполковник А. Н. Лавров, якобы наводил справки у бывших офицеров из отдела «Иностранные армии Востока» и категорически опроверг все «вымыслы» Бориса Алексеевича об учебе на курсах при немецком генштабе^[103]. Однако где и у кого мог наводить эти справки Лавров, неизвестно, не говоря уже о том, что подобная информация имеет секретный характер. Кроме того, заявления Лаврова опровергаются известным фактом: во время Второй мировой войны Смысловский служил в отделе 1 C при штабе группы армий «Север», попасть в который без надлежащей подготовки и опыта работы в германских штабных структурах разного уровня было просто невозможно. Поэтому все «категорические опровержения» Лаврова являются типичной инсинуацией.

В 1932 г. Смысловский окончил обучение на разведывательных курсах и был взят на службу в отдел иностранных армий Войскового управления. Об этом он вспоминал так: «Прошло много лет. Кончилась Первая мировая и Белая страда. Я оказался в Германии, где после окончания курсов Труппенамт, я начал военную карьеру службой в разведывательном отделении германского генерального штаба»^[104].

В то же время Смысловский как сотрудник отдела иностранных армий довольно много времени проводил в отделах «1 C» при воинских соединениях и штабах, где получил основательную практику разведывательной и контрразведывательной работы. «Штабной стаж я начал в дивизии, — писал Борис Алексеевич, — и, пройдя сквозь штабы армий и группы, кончил таковой службой в генеральном штабе германской главной квартиры. В течение этих долгих лет, работая также в разведывательном отделении германского генерального штаба, мне пришлось, по долгу службы, глубоко ознакомиться с духом и организацией многих иностранных армий»^[105].

В первой половине 1930-х гг. Смысловский служил в разведорганах Войскового управления, которое 16 марта 1935 г. — в день создания вермахта и введения всеобщей воинской повинности — стало открыто называться Генеральным штабом сухопутных войск. К этому времени Борис Алексеевич оброс связями в отделе иностранных армий (его возглавлял генерал-майор К. Шпальке) и в абвере. Он отмечал: «Мы были в тесной связи с абвером, и там я познакомился с будущим адъютантом будущего шефа абвера. Ротмистр барон К. [Каульбарс. — Примеч. авт.] был в своем прошлом офицером русской гвардейской конницы, и мы часто говорили на так называемые "русские темы"»^[106].

Насколько известно, официально барон Каульбарс считался только другом семьи Канарисов, хотя они были знакомы еще с 1920 г. Барон давал адмиралу уроки русского языка, иногда использовался абвером как переводчик. Но перед войной против СССР Канарис пригласил Каульбарса на работу в свое ведомство. По некоторым данным, именно Каульбарс посоветовал шефу абвера наладить переговоры с кем-либо из противников Рейха — с Великобританией или Советским Союзом^[107]. Канарис искал контактов с британской разведкой. Но произошло это не перед тем, как Германия начала свой поход на Восток, а еще до Второй мировой войны. Причем задание установить связь с англичанами Канарис поручил Смысловскому. «Перед самой войной, в июне 1939 года, — рассказывал Борис Алексеевич, — адмирал выслал меня с заданием к Парижу. Я был для него подходящим лицом. Был русским по происхождению и не бросался в глаза. Хорошо знал язык. В задачу не входила работа против Франции. Мы искали связей с английской военной разведкой. И я встретился, среди иных, с полковником английской службы Шарпом. Шли нити и в Мадрид. Разговоры дали глубокую информацию. Было ясно, что готовится грандиозная мировая война. Что Америка не останется нейтральной. Что цель мировой политики — полная ликвидация не только гитлеризма, но и существования самой Германии. Но здесь было большое НО: великая англо-саксонская империя имела далеко и глубоко идущие оперативно-политические планы. Перед тем как покончить с Германией, решено было ''натравить" Германию на СССР. И, так сказать, германскими руками ликвидировать мировой коммунизм»^[108].

Какие решения принял Канарис после возвращения Смысловского из Парижа, сказать сложно, но связь с британской разведкой он продолжал поддерживать и дальше.

1 сентября 1939 г. началась Вторая мировая война. Германский вермахт за считанные недели подавил сопротивление польских вооруженных сил и занял, согласно пакту Молотова— Риббентропа, значительную часть территории восточного соседа. Теперь внимание немецкой разведки переключилось на СССР, вероятность войны с которым становилась все более очевидной. На территории Генерал-губернаторства (бывшей Польши) появились стационарные органы абвера. Здесь же работал и Смысловский. По заявлению ветеранов советских органов госбезопасности, он «был сотрудником «Абвернебенштелле — Варшава» («АНСТ-Варшава»)^[109].