Читать книгу - "Странный век Фредерика Декарта - Ирина Шаманаева"

В 1879 году, тотчас после избрания президентом Жюля Греви, профессор Декарт опять подал на апелляцию и по совету своей старинной подруги Колетт Менье-Сюлли нанял надежного адвоката, специалиста по политическим процессам. На этот раз дело было принято к пересмотру, суд его полностью оправдал, и в посольстве Франции ему торжественно выдали французский паспорт. Первым побуждением было немедленно уехать на родину. Так бы он и сделал, если бы перед этим не получил заманчивейшее предложение от Королевского колледжа – одного из двух университетов шотландского города Абердина. Его приглашали штатным преподавателем и заранее были заинтересованы во всех курсах, которые он прочитает. Даже если вы когда-то были профессором Коллеж де Франс, такими предложениями не разбрасываются!

В Шотландии для него вернулось счастливое время. Здесь были горы, лес и холодное бурное море – то, что он любил. Когда в первое же воскресенье он пришел в университетскую церковь, новые коллеги, кальвинисты-пресвитерианцы, расцвели улыбками – его вероисповедание оказалось для них приятным сюрпризом. С нового учебного года он чувствовал себя в ударе и читал лекции с давно забытым блеском и вдохновением. Послушать профессора Декарта студенты приезжали даже из Эдинбурга и Глазго. Фредерик уже подумывал остаться в Шотландии навсегда.

Там, в Абердине, он познакомился с баронессой фон Гарденберг.

Она была родом из города Бреслау, с восточной окраины Германской империи, дочь архитектора Клауса Эйнемана и польской дворянки из рода Потоцких, бездетная вдова барона фон Гарденберга, убитого на франко-прусской войне. Ее звали на польский манер Марцела (здесь это имя, конечно, произносили как «Марси»), и ей было тридцать пять лет. В Абердин она приехала не так давно по приглашению золовки, миссис Эмерсон, которая была замужем за профессором математики. На одном из званых вечеров у Эмерсонов профессор Декарт ее и встретил. Если вы ждете повторения истории с госпожой Фантоцци, то нет, это было совсем другое. Но было и общее в двух эпизодах его жизни: он снова запутался.

Марцела Эйнеман фон Гарденберг была настоящей красавицей: высокая, хрупкая, с античным профилем, копной каштановых волос и широко расставленными загадочными темно-зелеными глазами. Когда я познакомился с ней через тринадцать лет после их первой встречи, она и тогда была еще очень хороша собой. Неизвестно, по какой причине она вдовела целых восемь лет. Ей делали предложения такие мужчины, что она давным-давно могла получить и богатство, и новый титул. Но она почему-то всем отказывала. Только незадолго до встречи с профессором Декартом согласилась выйти замуж за обозревателя «Таймс» Джорджа Мюррея. Он сам был шотландцем из Абердина, но работал в Лондоне и с невестой виделся очень редко. Их свадьба была назначена на май 1880-го.

Если и вы, профессор, вслед за некоторыми биографами Фредерика Декарта представляете Марцелу фон Гарденберг красивой и безвольной куклой, то это не так. Она была очень умна. В то время бы сказали: умна не по-женски. Но сейчас я не рискну так выразиться при своей внучке Соланж – она, если вы понимаете, из тех девчонок, что носятся с книгой «Второй пол» Симоны де Бовуар¹⁸ и считают, что среди женщин мало гениев, потому что мужчины веками держали их в детской и на кухне! Внучка так меня распропагандировала, что я с ней уже практически согласен. Ну, ладно. Я только хочу сказать, что Марцела фон Гарденберг очень много знала, была язвительна и точна в своих суждениях, а ее вкус сразу же стал эталоном у абердинских дам. Госпожа фон Гарденберг была талантливой переводчицей. Бьюсь об заклад, вы и не знали, что ей принадлежат до сих пор никем не превзойденные переводы на немецкий язык романов Шарлотты и Эмилии Бронте! Она работала над переводами помногу и всерьез, хотя средства, оставленные мужем и отцом, позволяли ей не думать о хлебе насущном. Проговорив с ней целый час в гостиной Эмерсонов, профессор Декарт был удивлен ее меткими и глубокими суждениями о литературе. Очевидно, она хорошо знала то, о чем говорила, а он таких людей уважал. Теперь на эмерсоновских четвергах они с порога высматривали друг друга в толпе и при первой же возможности уединялись где-нибудь в уголке, чтобы что-нибудь обсудить и поспорить.