Читать книгу - "Катуков против Гудериана - Виктор Прудников"

Прямой связи с корпусом и армией по—прежнему не было. Попытки установить ее ни к чему не приводили: разведчики в штаб пока не вернулись. Но Катуков инстинктивно чувствовал, что где—то рядом сражаются 35–я танковая дивизия генерал—майора Н.А. Новикова и 131–я моторизованная дивизия под командованием полковника Н.В. Калинина. Если бы Рокоссовский отвел их на восток, 20–я танковая была бы немедленно окружена противником.

Только 26 июня удалось наконец наладить радиосвязь с корпусом. Михаил Ефимович доложил начальнику штаба генерал—майору А.Г. Маслову о положении дивизии после боя под Клеванью. В свою очередь, получил информацию о готовящемся вражеском наступлении на Дубно. 5–я армия М.И. Потапова в составе 9, 22 и 19–го мехкорпусов получила приказ не только отразить атаки противника, но и нанести контрудар с рубежа Луцк — Гоща в общем направлении на Дубно.

Беспримерно дрались наши бойцы на любом участке фронта, сдерживая немцев, не давая их танковым и моторизованным соединениям вырваться на оперативный простор, чтобы развить наступление на Киев. Неожиданным ударом на Дубно 5–я армия спутала карты немецкого командования. В связи с этим начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал—полковник Ф. Гальдер писал на 11–й день войны: «Еще 1.07 западнее Ровно последовало довольно глубокое вклинение русских пехотных соединений из района Пинских болот во фланг 1–й танковой группы в общем направлении на Дубно».[18]

С каждым днем натиск немецких армий на нашу оборону возрастал, 6–я полевая немецкая армия совместно с 1–й танковой группой Клейста ударила в стык нашим 5–й и 6–й армиям. Введенные в прорыв моторизованные части противника устремились к Житомиру.

У бывшей немецкой колонии Гринталь дивизия Катукова попала в тяжелейшее положение. Рядом держала оборону 35–я танковая дивизия из 9–го мехкорпуса. Под напором превосходящих сил врага комдив Новиков отвел свои части, не успев предупредить Катукова. Фланги 20–й танковой дивизии оказались оголенными. В полуокружении дрались ее полки в течение нескольких дней. Выйти удалось через небольшой коридор, простреливаемый со всех сторон вражеской артиллерией.

Отступая, части шли по разбитым дорогам, переходы делали в вечернее и ночное время, днем отбивались от вражеских танков и авиации. В перерывах между боями Катуков вызывал командиров и ставил на очередной переход конкретную задачу. Опыт первых боев заставлял постоянно прибегать к военной хитрости. Так, от начальника артиллерии подполковника К.И. Цикало комдив требовал через несколько часов менять позиции батарей артиллерийских дивизионов, чтобы уберечь их от обстрела и бомбардировок вражеской авиации. Постоянная смена позиций — «кочующие батареи» — создавала у противника впечатление, что он имеет дело с крупными артиллерийскими силами.

Потеряв танки, 20–я дивизия лишилась основной ударной силы. Любая «бэтушка» ценилась на вес золота. Случалось, из окружения прорывались отдельные танки из других соединений и попадали к Катукову. Он использовал их на самых опасных участках, чаще всего в разведке, но приказывал экипажу вести огонь исключительно из засад.

Комдив все чаще прибегал к ведению боевых действий отдельными машинами или небольшой группой — в три—шесть танков. Он прикинул: если поставить боевые машины в засаде на самом танкоопасном направлении, по которому обязательно должен проследовать противник, а затем в удобный момент открыть прицельный огонь, то эффект такого удара будет исключительно высоким, потери же — минимальными.

После боя под Клеванью Михаил Ефимович вынужден был признать:

«Наши «БТ» не представляли собой грозной силы, к тому же использовали мы их неправильно. С такими быстроходными, но слабобронированными и легковооруженными машинами нельзя было вступать в открытый бой. Но горький урок не прошел даром, и не только потому, что за каждый наш танк немцам приходилось заплатить несколькими своими, — опыт боев на Украине и, в частности, именно этот бой под Клеванью впервые заставил меня задуматься над вопросом широкого использования тактики танковых засад».[19]

Безусловно, в этот период предстояло многое переосмыслить, пересмотреть, отказаться от общепринятых стереотипов мышления, довоенных установок на ведение боя в обороне и в наступлении. Чем дальше приходилось отступать, тем чаще задавал себе вопрос Катуков: как могло случиться такое, что врагу удалось захватить Новоград—Волынский и Житомир? Теперь он рвется к Киеву. Просчеты? Упущения? Скорее всего, есть и то и другое. Ясно было одно: приграничное сражение проиграно, воевать надо учиться по—новому.

Сил и средств пока не хватало. Выручали нередко хитрость и изобретательность. Появление на фронте новых советских танков «Т–34» и «KB» не могло, конечно, сразу изменить ситуацию — их было слишком мало, но страх на немцев они наводили. У Катукова таких машин не было, кто—то предложил сделать макеты «тридцатьчетверок». Затея не ахти какая, но, как потом выяснилось, оправдывала себя в некоторых случаях. Несколько транспортных машин были обшиты фанерой, к ним приделали деревянные пушки, покрасили в защитный цвет. Бутафорские танки ставились где—нибудь у лесочка, чтобы привлечь внимание противника, рядом, в кустах, маскировались настоящие пушки. Удар по врагу был, как правило, уничтожающим.

Два месяца дралась 20–я танковая дивизия в обороне, дралась героически. Только одного геройства было мало. Дивизия по—прежнему именовалась танковой, хотя танков не имела, за исключением «прибившихся» из других частей. Комдив неоднократно обращался к вышестоящему начальству, чтобы дали подкрепление — десяток машин, пусть даже старых образцов. Не получал ни ответа, ни танков.

Отступление через южное Полесье продолжалось. Горько было сознавать, что не было сил остановить обнаглевшего противника, который своими танковыми клиньями разрезал нашу наспех организованную оборону. Рядом с боями отступала 45–я стрелковая дивизия под командованием генерала Г.И. Шерстюка. Иногда Катуков и Шерстюк действовали совместно, чтобы не оказаться в окружении. Им даже удалось разгромить передовые немецкие части у сел Чековичи и Владовка, захватить трофеи — стрелковое оружие и боеприпасы, артиллерийский дивизион на конной тяге. Эти временные успехи не могли в целом изменить ситуацию даже в этом районе. Немцы все так же угрожали нашим тылам.

19 августа 1941 года Катуков получил приказ сдать дивизию подполковнику Перерве и прибыть в штаб корпуса. Михаил Ефимович недоумевал: можно ли в таких условиях оставлять дивизию? Однако делать нечего: приказ есть приказ!

Штаб корпуса удалось разыскать не без труда, он размещался в небольшой избушке близ лесного массива. Катуков ожидал встретить Рокоссовского, но комкором уже был генерал—майор А.Г. Маслов. Константин Константинович возглавил 16–ю армию. Алексей Гаврилович доброжелательно поздоровался, поинтересовался положением дивизии, выслушал подробный доклад о последних боях, очень обрадовался, узнав о разгроме немцев под Чеповичами и Владовкой.