Читать книгу - "Испанский поход - Алексей Живой"

День был солнечный, но бодрый. Свежий соленый ветер раздувал плащ за спиной Федора, заставляя ощутить прохладу. Облаченный в доспехи, он стоял на корме квинкеремы, вцепившись в ограждение, чтобы его не смыло за борт, и наблюдал за морем. Волны то вздымали корпус «Агригента» вверх, на гребень, то опускали его вниз, так что пенные буруны на мгновение становились вровень с линией горизонта, поглощая его. Минут десять назад Федор разглядел справа по курсу какие-то корабли, и вот теперь вместе с Бибрактом, они пытались определить, кто же это – свои или римляне?

– Вряд ли это римляне, – поделился соображениями Бибракт, – наш флот навел на них страху.

– Но не смог уничтожить совсем, – заметил на это Федор, продолжая обшаривать глазами неровную линию горизонта, то и дело пропадавшего за белыми бурунами, – а это значит, что римляне могут попытаться вновь прорваться через пролив.

– Но там же Сиракузы, – резонно заметил Бибракт, – а с тех пор, как мы стали союзниками, лучшего места, чтобы преградить путь всем желающими обогнуть Сицилию, проскользнув сквозь пролив, и не найти. Мы же сами вчера в этом убедились.

– Да, пожалуй, – вынужден был согласиться Федор, – флотоводец Ферон свое дело знает. Даже если наш флот вдруг каким-то чудом проморгает корабли врага, он не позволит римлянам продвинуться дальше Сиракуз. А Гиппократ не даст им возможности высадить десант или, в крайнем случае, уничтожит его. Так что, оставив Сиракузы за спиной, можно быть спокойными, что нас не нагонит неожиданно римский флот.

– Быть может, те корабли, что вы разглядели, это наши торговцы, что идут в южную Италию, – предположил Бибракт, так никого и не увидев, – а может быть, охранение из самих Сиракуз, ведь мы еще не так далеко отошли.

Федор не стал спорить. Бибракт был прав. Во всяком случае, немедленного сигнала к бою давать не стоило, да и не его это был пока вопрос. До прихода в Лилибей эскадрой из пятнадцати квинкерем командовал Гетрамнест, который находился на флагмане. Корабль Федора, на котором по приказу Ганнибала плыли в Испанию послы его брата, шел пятым, в середине колонны, и никаких сигналов к отражению атаки с флагмана пока не получал.

– Пойду отдохну, – сообщил капитану Федор, – разбуди, если случится что-нибудь интересное.

Он прошел нетвердым шагом по раскачивавшейся палубе, отвечая на приветственные жесты солдат собственной хилиархии, размещенной частично здесь же, и, ухватившись за мокрые от воды поручни, стал спускаться по лестнице вниз в небольшую каморку на корме. Спал он прошлой ночью не много. Выйдя из Тарента, караван уже обогнул край италийского «сапога», миновал пролив и теперь обходил южную оконечность Сицилии, оставив справа Сиракузы, где карфагенская эскадра провела ночь на рейде. Огромный порт был и без того переполнен. Здесь были сосредоточены сейчас все корабли самого сиракузского флота, который за последнее время значительно вырос, – в связи с началом войны против Рима Ферон убедил Гиппократа и народ, что нужно построить еще двадцать триер для усиления и без того не самого слабого в этих местах флота. А кроме хозяев, в Сиракузах стояла эскадра из двадцати триер Аравада, временно прикомандированная им сюда для усиления флота союзников. Хотя Федору показалось, что корабли финикийцев здесь скорее для того, чтобы иметь возможность в любое время действовать в этом «обитаемом» районе моря и также наблюдать за происходящим в гавани Сиракуз. Союз с греками – это хорошо, но несколько сотен лет враждебных отношений со счетов просто так не сбросить.

Впрочем, на приеме кораблей из Тарента это никак не сказалось. Гиппократ, который находился в городе, едва узнав о прибытии еще одной карфагенской эскадры, с которой приплыл его старый знакомый Федор Чайка, немедленно захотел его увидеть. Да не просто увидеть, а отпраздновать эту встречу. Как ни крути, пришлось повоевать вместе. Отдав приказ принять гостей и выделить место для стоянки, он пригласил Федора к себе в особняк. Чайка явился не один, а с друзьями Летисом и Урбалом. Там они пили до утра отличное красное вино и вспоминали о войне с Марцеллом, закончившейся изгнанием римлян с острова и его позорным бегством. Гетрамнест, кстати, на этот пир приглашен не был, чем был несказанно обижен. И потому наутро решил поспешить в Лилибей, до которого оставался еще день пути при хорошей погоде.