Читать книгу - "Мессианское наследие - Майкл Бейджент"

Мессия, которого ожидали современники Иисуса, был воплощением и вариацией на традиционную сакральную идею, сложившуюся еще в глубокой древности. Он был типично иудейским эквивалентом такой сакральной фигуры, как царь-жрец или царь-первосвященник. Лежащая в основе этого образа мифологема присуща всему Древнему миру — она знакома не только классическим культурам Средиземноморья и Среднего Востока, но даже кельтским и прагерманским племенам Европы и другим, еще более удаленным народностям. Кроме того, царю дарована благодать устанавливать непосредственную связь между народом и богом. Общественная иерархия, увенчанная царем, призвана стать земным оплотом того незыблемого порядка, той гармонии и стабильности, самая мысль о которых, кажется, ниспослана нам с небес.

Царь-жрец довольно часто обретает божественный статус и сам становится полноправным богом. Обожествлялись, например, фараоны Египта, которых почитали в качестве земных воплощений Осириса, Амона[25]и/или Ра. Нечто подобное происходило и с императорами Рима, провозгласившими себя прямыми потомками не только таких полубогов, как Геракл, но даже потомками самого Юпитера[26]. В I в. до н. э. для иудаизма был характерен монотеизм, исключавший возможность обожествления Мессии. Но как бы там ни было, Иисус был больше, чем Царь. Его статус был священным. Если Он не был признан Богом, то Его должны были признать непосредственно связанным с Богом, воплотившим Божье благоволение и Божью волю. Благодаря Нему устанавливались все хоть сколько-нибудь важные связи между миром дольним — и горним, между земным и божественным миропорядком.

Принцип сакрализации царской власти остается чрезвычайно популярным в новейшей истории Западной Европы. Излишне говорить, что он является краеугольным камнем доктрины «права Помазанника Божьего» — той самой доктрины, которая постепенно развивалась в течение многих веков. Он также лежит в основе средневекового убеждения, что монарх может исцелять посредством возложения рук. Неудивительно, что этим талантом, приписываемым монархам последующих веков, и в первую очередь Меровингам, обладал сам Иисус.

От Меровингов до Габсбургов представители европейских династий считали себя получившими власть свыше, а подвластные им народы разделяли убеждения своих владык. Хотя правом властвовать часто грубо злоупотребляли, оно никогда не основывалось на исключительной самоуверенности и эгоизме — право властвовать всегда основывалось на намерении достигнуть общественного блага, а вовсе не самоутвердиться. Короче говоря, цари были не более чем слугами, сосудами и парусами, исполненными Воли Божьей. Более того, цари полагали, что их служение несет на себе печать жертвенности.

Действительно, во многих древних культурах царя, после определенного периода правления, ритуально приносили в жертву. Ритуальное убийство верховного правителя — один из самых широко распространенных архаических обрядов, выработанных человечеством на раннем периоде развития цивилизации. Иисус сознательно следовал этой жизненной программе, претерпевшей, однако, некоторые символические изменения. И дело не только в этом. В архаических культурах, по ту сторону земного шара, тело принесенного в жертву царя подавалось на стол во время пиршества. Плоть его — поедалась, а кровь — выпивалась. Это позволяло его подданным принять в себя и усвоить хотя бы крупицу той доблести и мощи, которыми обладал мертвый правитель. Следы этой традиции достаточно хорошо просматриваются в ритуалах церковного богослужения христиан[27].

МЕССИЯ-ВОИН

В христианской средневековой Европе цари заявляли, что они обладают «правом Помазанника Божьего», но это право вручалось и освещалось Церковью, которая одна могла признать власть законной. Начиная с VIII в. Церковь провозглашала себя единственной силой, способной поставлять царей. Другими словами, Церковь перехватила у Бога прерогативу освящать власть и провозгласила себя рупором Божьим. В соответствии с ветхозаветной традицией ритуал венчания на царство включал помазание миром. Как и в библейские времена, царь становился «Помазанником», что было возможно только с одобрения Церкви.

Однако у современных христиан вызывает удивление то, что Церковь принимает участие в возведении на трон светского правителя, причем наделяет его атрибутами, которые современники Иисуса приписывали ожидаемому ими Мессии. Например, трудно себе представить, что Церковь может признать светского правителя «полноправным» царем-первосвященником в традиционном библейском смысле этого термина. Но это как раз то, что ранняя Церковь совершила по отношению к императору Константину. По сути, она сделала даже больше. Она не только согласилась с тем, что Константин, по сути, провозгласил себя мессией[28]. Она согласилась даже с его самооценкой в качестве мессии-воителя — человека, который воплощает Божью волю силой, мечом и все триумфы которого — это торжества во славу Божью. Другими словами, Церковь признала, что Константин успешно завершил то, чего Иисус совершить не сумел.