Читать книгу - "Царь грозной Руси - Валерий Шамбаров"

Однако «процветание» вовсе не распространялось на простонародье — поденщиков, батраков, подмастерий. Как писал английский мыслитель У. Гаррисон, «они не имеют ни голоса ни власти в государстве, ими управляют, и не им управлять другими». Катились новые волны «огораживаний». И если пиратов производили в рыцарское достоинство, то нищих, бродяг, мелких воришек без разговоров отправляли на виселицы. Всего в правление Елизаветы было казнено 90 тыс. человек. В десятки раз больше, чем при Марии Кровавой, но Елизавету «кровавой» никто не назвал. Угодила тем, кто определял «общественное мнение».

Германский император Рудольф II взял в это время курс на сближение с Испанией и Римом. Его советниками стали мадридские дипломаты и иезуиты. А столицу он перенес из захудалой Вены в богатую и красивую Прагу. Но в Чехии было свое правительство, органы самоуправления, и начались конфликты с имперской администрацией, пытающейся перехватить их права. А под эгидой тех же самоуправлений весьма вольно чувствовали себя реформаты. Они набрали в Чехии значительный вес, расплодились секты наподобие радикальных «чешских братьев». Рудольф стал снимать протестантов со всех постов, ставить ярых католиков, развернул гонения на сектантов. Но его попытки укрепить свою власть и религиозная политика тут же создали ему оппозицию внутри империи. Князья и города озаботились, зашумели о наступлении на «исконные права». И ни о какой поддержке императора больше речи не было. А уж выступать против турок ему было и подавно не с руки — под влиянием своих советников он взялся помогать Филиппу II в другой войне, в Нидерландах.

Там обстановка оставалась напряженной. Мягкое правление эрцгерцога Альберта дало только отрицательные результаты. Испанцы опять перешли к «жесткому». В Нидерланды был направлен полководец Хуан Австрийский, возобновились бои. Кстати, о какой-либо национально-освободительной борьбе говорить не приходилось, благородных Тилей Уленшпигелей, у которых «пепел Клааса стучал в сердце», придумали пропагандисты. За прибыли и «свободы» боролись купцы и ростовщики, а народу дурили головы. Вильгельм Оранский вовсю торговал страной, заключил тайные договоры с Англией, пообещав отдать ей Голландию и Зеландию, и с Францией, пообещав ей Артуа и Фландрию.

Когда испанцы осадили Брюссель, другие города ему не помогли — он был для них конкурентом. Когда обложили Антверпен, произошло то же самое. Купцы из Амстердама не только сорвали попытки выручить город, а даже содействовали противнику, поставляли снабжение. Антверпен был взят, разграблен, при штурме истребили 8 тыс. жителей. Зато главный конкурент Амстердама больше не мог с ним соперничать, надолго выбыл из игры. А Оранский использовал трагедию Антверпена для «патриотической» агитации, чтобы сплотить всех нидерландцев против Испании. Благодяря этому в 1576 г. было заключено «Гентское умиротворение» — объединились как протестантские, так и католические провинции.

Хуан Австрийский докладывал королю, что военные действия в Нидерландах неэффективны, поскольку главные корни мятежа находятся в Англии. Он разработал планы высадки на Британские острова, начал готовить десантную операцию, но в 1578 г. скончался. Вроде бы от тифа. Кто знает, может и вправду от тифа? После него Филипп II назначил наместником герцога Фарнезе, как военачальника, так и хитрого дипломата. И Фарнезе сделал блестящий ход. Сумел разузнать и довел до сведения южных провинций, что Оранский собирается отдать их Франции. Жители Фландрии и Артуа пришли в ужас. Попасть под власть сумасбродных извращенцев Генриха III и Екатерины Медичи никому не хотелось. И южные провинции сформировали Аррасскую унию, признавшую владычество испанского короля. Но северные провинции, Голландия, Зеландия, Утрехт и Фрисландия, объединились в Утрехтскую унию и провозгласили суверенитет.

Испания одержала и другой важный успех. Ее соседка Португалия к концу XVI в. попросту надорвалась. Она раскидала своих воинов и моряков по всему миру. Платили им мало, они служили спустя рукава, дезертировали, уходили в пираты. Однако королю Себастьяну I огромных владений все еще казалось мало, он решил захватить Марокко. В 1578 г. высадился с 20-тысячной армией на африканском берегу, но в битве при Альквасарквивире его разгромили наголову. Полегло 8 тыс. воинов и сам монарх. И тут-то Филипп II вспомнил о своем родстве с португальскими королями, о том, что его первая жена была португальской принцессой, и предъявил права на престол.

Соседи от такой перспективы были не в восторге, вздумали воспротивиться. Но куда там! В 1580 г. король дал команду, и оказалось достаточно одного броска армии герцога Альбы на Лиссабон. Филипп получил и Португалию, и ее колонии. Но все эти непрерывные войны постепенно истощали и Испанию, подтачивали ее могущество. А в выигрыше оказывались опять не испанцы. Хотя, вроде бы, прежние торгаши, нидерландцы, уже отпали, их место подсуетились захватить генуэзцы. Прибрали под свой контроль испанскую торговлю, финансы и гребли прибыли — разумеется, не в королевский карман, а в свои.

В Нидерландах Мадриду попытались помочь иезуиты. В 1584 г. они организовали убийство Вильгельма Оранского. Но и это не изменило ситуацию. Местные олигархи пригласили на пост штатгальтера английского графа Лестера. Он был не только могущественным вельможей при британском дворе, но и фаворитом королевы. И даже не просто фаворитом, а неофициально был признан ее мужем (для чего спровадил на тот свет собственную жену) [80]. Видимо, столь высокое положение и подвело его. В Нидерландах он пытался вести себя как настоящий монарх, запретил купцам торговать с противником и союзниками Испании. Тут он ошибся. Правитель, способный запрещать наживаться, делягам совсем не подходил. Его немедленно выпроводили вон. А штатгальтером взяли Морица Оранского, который прекрасно командовал войсками и не лез в вопросы, его не касающиеся.

Ну а на других континентах тем временем исподволь, потихонечку, создавались подходящие условия для дальнейшей европейской экспансии. В Китае иезуит Маттео Риччи обнаружил, что христианское учение совершенно не интересует местных жителей. Но он освоил их язык, философию и прикинулся поклонником Конфуция. Попал ко двору императора, предложив организовать техническую помощь. А своим собратьям дал знать, чтобы присылали иезуитов-специалистов: механиков, инженеров, медиков, астрономов. Они стали внедряться среди китайской интеллигенции, выбивались в придворные советники. Обойдется это китайцам очень дорого. Вскоре возникнут оппозиционные группировки, ориентирующиеся на «западные образцы» и «реформы». Через полвека империя Мин рухнет в междоусобицах и будет завоевана маньчжурами. А европейцы примут сторону завоевателей, чтобы утвердиться самим, и советниками у маньчжурских императоров снова станут иезуиты.

В другой империи, Эфиопии, португальцы помогли христианским властителям против мусульман, предоставили пушки. А за это здешние монархи согласились на «пустяковую» ответную услугу, пустили в страну миссионеров-иезуитов. Они начали обращать в католицизм христиан-коптов… Через несколько десятилетий это тоже приведет к гражданским войнам и распаду империи. Недолгим будет век и «европеизированного» царства в Конго. Черные герцоги и бароны, чтобы оплатить «просвещение» и модные платья своих герцогинь с баронессами, будут вести непрестанные войны, захватывая рабов. На них ополчатся все соседи. А европейцы возьмутся им помогать точно на таких же условиях, как и Конго: платите невольниками и примите миссионеров. Царство разгромят, и «просвещенные» герцоги с баронессами поедут в трюмах кораблей на плантации вместе с непросвещенными подданными. В индийскую империю Великих Моголов западные советники и проповедники начнут внедряться попозже, в XVII в. Она и продержится подольше, до 1803 г.