Читать книгу - "Император Август и его время - Игорь Князький"

Получив в Александрии сообщение об «эфиопском нашествии» и падении Элефантины, Публий Петроний стал спешно готовить поход на юг^[1399]. Наместник собрал все наличные силы, что после похода в Аравию было совсем не просто, дополнил легионы вспомогательными войсками и решительно двинулся навстречу кушитам^[1400]. Те, оценив силы приближающегося противника, поспешно отступили. Но римлянам удалось настичь их в пути. В состоявшемся сражении Петроний одержал полную победу и обратил врага в бегство. Отступая, кушиты увлекли римское войско на земли уже своей страны. Преследуя противника, Петроний один за другим брал приступом кушитские города. Целью была Напата. Наконец, перед ним предстал этот древний город, находившийся на холме, именуемом Баркол. Он почитался не только кушитами, но и египтянами, полагавшими эту возвышенность домом солнечного бога Амона. У подножья холма находились великолепные храмовые постройки, сооружённые египтянами^[1401]. Не имея сил для защиты древней столицы, царица с остатками своей армии отступила в Мероэ^[1402]. Петроний, без труда овладев Напатой, приказал разрушить город. Древняя столица превратилась в руины. Захватчики не пощадили даже прекрасные здания египетских храмов. Всё сравняли с землёй^[1403]. Неподалёку римляне построили свою крепость, где оставили гарнизон^[1404].

Вдохновлённый успехами Публий Петроний двинулся далее на юг. Но, как и в Аравии, римлян «подвела» природа вражеской страны. Идти пришлось по пустыне при лютой жаре по раскалённым пескам, встречаясь с песчаными бурями. Потери людей от солнечных ударов, невозможность передвигаться на марше в доспехах и шлемах, раскалявшихся под безжалостными лучами солнца, быстро сделали продолжение похода невозможным. Оставаться в Куше наместник счёл далее бессмысленным. Потому он вернулся в Египет, оставив в построенной крепости продовольствия на два года^[1405].

Вдохновлённая отступлением римской армии «царица-мать», восстановив боеспособность своих войск, перешла в наступление и осадила римский гарнизон. Своевременно получив об этом известие, наместник сумел быстро вернуться и спасти осаждённых. После этого кандака решила заключить с римлянами мир. Кушитское посольство для подписания договора в 22 г. до н. э. отправилось на остров Самос, где тогда пребывал Август. Император проявил удивительное великодушие, удовлетворив все просьбы африканцев и даже освободив их от дани, которую Петроний успел на них наложить, вообразив, что Эфиопия отныне покорилась Риму. Реалист и в политике, и в войне, Август осознал по итогам обеих экспедиций безнадёжность попыток расширения римских пределов и в Аравии, и к югу от Египта.

Понесённые жертвы оказались напрасными.

Пасынки Августа ведут легионы за Альпы

(16–13 гг. до н. э.)

Если на Западе, в Испании, пусть и с огромными потерями, римляне всё-таки сумели подчинить непокорных астуров и кантабров, то на юге, в Аравии, последовал полный провал, а в Эфиопии-Куше закрепиться, несмотря на первоначальные успехи, не получилось. Потому странным представляется утверждение, что римляне в этих краях «достигли естественных рубежей – пустыни Сахары, тропических лесов Судана и центральноафриканских джунглей»^[1406]. От Напаты до джунглей лежало тысячемильное пространство, а с Сахарой римляне познакомились много ранее – во времена войн в Северной Африке во II в. до н. э. Причины отказа Августа от наступательной политики на юге, думается, очевидны: надежды на добычу, подобную александрийским сокровищам Клеопатры, ни в Аравии, ни в Куше не оправдались. Да и сил для дальнейших войн у Рима здесь попросту не было. Август очередной раз проявил себя не прожектёром, но прагматиком!

Перенос военно-политического внимания на север диктовался самыми серьёзными обстоятельствами. Активность зарейнских германцев неуклонно возрастала, и северные римские рубежи нужно было как можно дальше отодвинуть от Италии. Серьёзным предупреждением стали события в провинции Нижняя Германия, случившиеся в 16 г. до н. э. Здесь племена тенктеров, узипетов и сугамбров захватили на своих землях несколько римских центурионов, которые, возможно, оказались там для сбора податей, наложенных на местное население за набеги на римские владения. Скорее всего, здесь могла быть заранее заключённая договорённость, гарантировавшая римлянам неприкосновенность их миссии. Варвары, однако, не посчитались с этим и безжалостно казнили центурионов, распяв на крестах. Такая расправа, конечно же, требовала ответных действий, в чём германцы и не сомневались. Потому они решили римлян упредить, немедленно организовав набег на провинцию, переправившись через Рейн. Основу вторгшихся в Нижнюю Германию варваров составляла конница тенктеров, являвшая собой грозную силу. Вот что писал об этих германцах и их воинском умении Тацит: «Ближайшие соседи хаттов-проживающие вдоль Рейна, где он уже имеет определённое русло и может служить границей, узипы и тенктеры. Наделённые всеми подобающими доблестным воинам качествами, тенктеры к тому же искусные и лихие наездники, и конница тенктеров не уступает в славе пехоте хаттов. Так повелось от предков, и, подражая им, о том же пекутся потомки. В этом-забавы детей, состязания юношей; не оставляют коня и их старики. Вместе с рабами, домом и наследственными правами передаются и кони, и получает их не старший из сыновей, как всё остальное, а тот из них, кто выказал себя в битвах наиболее отважным и ловким»^[1407].

Варвары не только разграбили прирейнскую провинцию, но сумели даже проникнуть в Галлию. Марк Лоллий, наместник Нижней Германии, двинул войска навстречу зарейнским воителям. Впереди V легиона Жаворонков, которым он командовал, двигалась вспомогательная конница. Тенктеры устроили засаду и наголову её разгромили. Более того, увлёкшись преследованием бежавших неприятельских всадников, германцы, сами того не ожидая, налетели на римскую пехоту, идущую маршем и совершенно не готовую к отражению атаки победоносной конницы тенктеров. Результат боестолкновения для римлян оказался крайне обидным. Мало того, что первая когорта понесла большие потери, легионом было утрачено знамя – золотой орёл! Захватив такую славную добычу и не рискуя вступать в бой со всем легионом, варвары стремительно ретировались и вскоре ушли на свои земли за Рейн. Это поражение Марка Лоллия Светоний не без яда назвал принесшим больше позора, нежели урона^[1408]. Но вот Веллей Патеркул дал случившемуся более жёсткую характеристику: «…в Германии потерпел поражение Марк Лоллий. Этот человек, ставивший наживу выше правильного ведения дел, был порочен во всём, но более всего – лицемерен. Итак, потеряв орла пятого легиона, он вызвал Цезаря из Рима в Галлию»^[1409].