Читать книгу - "Отряд особого назначения. Диверсанты морской пехоты - Макар Бабиков"

Бывалов доложил Леонову, как, укрываясь за мелкими окраинными домами, прячась за кустарником и деревьями, они прошли по склону горы около километра и наткнулись на наших раненых, оставленных у Пхохондона. Днем, когда отряд ушел в наступление к реке Сусончхон, оставшиеся на сопке зорко следили не только за подходами к высоте, но и за тем, куда десантники пошли и где, на каком рубеже, завязался бой. Когда к вечеру им стало ясно, что отряд возвратиться на высоту не смог и уходит куда-то по побережью бухты, ребята решили, что оставаться им на высоте дальше опасно. Эта тревога сгущалась еще и тем, что за день никакое подразделение из десантного батальона поблизости от них не оказалось.

Прикинув маршрут в направлении военного порта, собрав оружие и имущество, матросы двинулись в путь. Оляшев понес Максимова, остальные пошли сами, придерживая друг друга и попеременно таща груз.

Осторожно спустились с вершины сопки. Осмотрелись и по среднему склону высоты осторожно пошагали дальше. Шли очень медленно, присматриваясь и прислушиваясь ко всему в округе, прячась в кустарнике и около строений. Метров через двести делали привал, отдыхали, затем вновь ползли и шли вперед. Дважды видели невдалеке от себя небольшие группы японцев, слышали их речь. Тогда замирали в неподвижности и молча лежали до тех пор, пока не становилось ясно, что путь опять безопасен. После этого вновь потихоньку брели к востоку, туда, где мог быть отряд.

На одном из привалов и наткнулись на них бойцы Сергея Бывалова, помогли подняться, подобрали рюкзаки, автоматы и повели в лагерь отряда. По уже проверенной дороге удалось без тревог добраться до причалов.

Разместили их вблизи группы командования, где Гончарук развернул свой полевой медпункт, перевязывал и укладывал тех раненых, которые пострадали в дневном бою. Только что пришедших положили рядом с ними на плащ-палатки прямо на обшивку причала.

Возле Максимова лежат матросы моего взвода Анатолий Красноборов и Андрей Будник. Дальше — ребята Никандрова и больше десятка бойцов из роты автоматчиков.

С возвращением Бывалова немного уплотнили цепь обороны взвода, его бойцы присоединились к своим товарищам, которые оставались тут с Огиром и заняли участок между отделениями Овчаренко и Тихонова.

Отряд в сборе, опоясался десятками огневых точек, бойцы проверили оружие, подсчитали и разложили оставшиеся боеприпасы и приготовились драться за причалы.

V

Ждать пришлось недолго. Часов около десяти японцы вновь кинулись на десантников, намереваясь сбросить их в море. Сначала они обстреляли упрятавшийся на причалах отряд откуда-то сверху, с сопки. По бетонному настилу и по грузам звонко зацокали пули. Мы не отвечаем: приказано беречь боезапас, ждать, когда неприятель с нами сблизится, и стараться бить наверняка, по видимым целям. Но уже совсем темно, разглядеть, откуда стреляют, можно только по вспышкам, передвижения вражеских солдат совсем не видно. Даже короткие зарницы осветительных ракет, которыми мы изредка прочерчиваем небо, лишь немного улучшают видимость, но, наверное, сдерживают перебежки японцев.

Через несколько минут длинные очереди из пулеметов застрекотали с нижнего склона сопки, уже от зданий, сгрудившихся по лощине полуострова. Бьют по взводу Никандрова. И почти тут же, через какую-нибудь минуту, стрельба донеслась оттуда, где крайние группы моего взвода, и с совсем противоположной стороны, где оборону держали морские пехотинцы. Цепь стреляющих все более сближается, по всему полукольцу стрекочут автоматные и пулеметные очереди, гулко звучат в ночи хлопки винтовок и карабинов. Мы отвечаем очень скупо, короткими очередями, даже одиночными выстрелами. Мелькающие то тут, то там вспышки явственно видны, и оттого кажется, будто их очень много. Наступающие все ниже спускаются с сопки, приближаются к нам.

Наши пулеметы и автоматы простригают теперь свинцовую дорожку возле крайних домов и по самому подножию высоты. Японцы залегли: наткнулись на наш огневой заслон. Но назад они не откатились, продолжают из укрытий обстреливать нас из пулеметов и винтовок. При свете ракет видно, как по склону сопки скатываются еще две цепи японцев на подмогу тем, что залегли. Дело оборачивается совсем неважно. Только бы японцы не навалились на нас массой, не прорвались на причал.

Мы стараемся выиграть время, не подпустить их близко.

У нас уже нет сил, чтобы подняться и самим броситься на них. Ближний бой нам принимать никак нельзя. Еще обходя отряд перед боем, Леонов всех нас настрого предупредил, чтобы ближе чем на сотню метров японцев ни в коем случае не допускали.

Уже около часа стоит неутихающая трескотня. На дистанцию броска гранаты еще не сошлись, но держим их наготове: это у нас последнее, чем мы будем отбиваться, если японцы решатся на атаку.

Как дела у соседей, только можно предполагать. Судя по полукольцу огневых вспышек — держатся. Есть ли у них потери и какие — неизвестно. Даже для связи послать стало некого, ни один матрос не может оставить свое место, связные тоже отстреливаются по своим секторам. И я, как и все, лежа около колеса портального крана, ни на минуту не выпускаю из рук автомат.

Вдруг ударил сплошной ливень, какие бывают в южных широтах. Потоки воды поливают нас не только сверху, но почти тотчас же вода ручьями покатилась от зданий, по улицам, по канавам прямо на причал. Все лежим теперь в воде, окатываемые сверху и ополаскиваемые с боков и снизу.

Мгновенно промокли до нитки. Но перестрелка ни с той, ни с другой стороны не затихает. Опасаюсь, как бы японцы под покровом дождя еще не сблизились с нами.

Оставил связного стеречь и мой сектор, а сам пополз посмотреть, как дела у ребят. Перебегая между ящиками и под платформами, добрался до отделения Овчаренко. Степан соорудил себе из мешков с мукой и из металлических балок настоящий дот, ни пули, ни мины его тут не возьмут, через свою амбразуру он обстреливает японцев за железнодорожным полотном. Эту ровную площадку перед ним японцы, конечно, не проскочат. Левее от него, вплоть до самого края причала, укрылись и отстреливаются Джагарьян, Никулин, Захаров, а у самого уреза залива упрятался между камней Семен Хазов. Бойцы лишь молча поглядят на меня или покажут, в какую сторону они стреляют. «Держимся, старшина», — только и прокричал мне Влас Никулин. Лишь Семен Хазов, не изменяя своей натуре, попытался пошутить:

— Все кишки дождем промыло. Где теперь будут меня японцы сушить?

Пополз от них к Тихонову. Длинный сухопарый Гриша, мокрый с ног до головы, показывает мне на нижний склон сопки, усеянный множеством вспышек. По одну сторону от Тихонова лежат Резник и Похилько, а по другую — Поляков и Соболев. Обычно неунывающий, любящий погулять, подвыпить, показать этакую залихватскую натуру, имеющий массу знакомых, Поляков сейчас приуныл, лицо его осунулось, обросло длинной редкой щетиной, глаза глядят устало, говорит он тихо. Видно, бой этот ему тяжело достался. В обыденные дни, на базе, любит он форсануть, потому и в отличие от других лежит сейчас в бескозырке. Как и у всех, одежду на нем хоть выжимай. Похоже, что его знобит. Говорю Тихонову, чтобы глядел за ним — у парня нервы могут сдать.