Читать книгу - "Миклухо-Маклай. Две жизни "белого папуаса" - Даниил Тумаркин"

С 1 января 1888 года по совету мужа Маргерит начала вести дневник, используя для него домашнюю расходную книгу, купленную в лавке; в ней отводилось по одной странице на каждый день. Этот волнующий человеческий документ — главный источник сведений о последних месяцах жизни «белого папуаса». Он воссоздает не только ход событий, но и моральную атмосферу тех месяцев. Конечно, в дневнике женщины, впервые приехавшей в Россию, не говорящей по-русски, многое предстает в странном обличье. Она не всегда правильно понимает происходящее, безбожно коверкает в английской транскрипции русские фамилии и имена, так что автору книги пришлось немало потрудиться, разгадывая эти ребусы. Но все записи отражают восприятие людей и событий любящей и страдающей женщиной с добрым сердцем и подвижническим чувством долга.

Дневник позволяет очертить круг лиц, которые приезжали в квартиру на Галерной. Не считая лечащих врачей, это прежде всего братья Михаил и Владимир с женами, старые друзья путешественника В.Ф. Суфщинский, К.А. Поссе и И.Р. Тарханов, его новый друг В.И. Модестов, «друг семьи» Г.Ф. Штендман (отец Михаила-младшего). Посетить больного путешественника изволили великий князь Александр Михайлович и великий князь Николай Михайлович. Лишь однажды заехал с визитом П.П. Семенов. В январе пожаловал один из братьев Сибиряковых — известных золотопромышленников и меценатов, который пожелал узнать, нельзя ли прикупить землицы в Океании. В квартиру наведывались репортеры петербургских газет, чтобы узнать о состоянии здоровья путешественника, хотя популярность его упала после провала колонизационного проекта. По мере ухудшения самочувствия Николай Николаевич все реже принимал посетителей, так что общаться с ними приходилось Маргерит. Это было непростым делом, так как отнюдь не все из них знали английский язык. В этих случаях в роли переводчицы иногда выступала Мария.

Среди петербуржцев, наиболее часто посещавших квартиру Миклухо-Маклая, была дама — корреспондент газеты «Сидней морнинг геральд». Ее «письма» без подписи регулярно появлялись на страницах этой газеты. Написанные элегантно, образно, со строгим соблюдением классических «оксфордских» норм синтаксиса и фразеологии, с применением идиоматических оборотов, нехарактерных для газетчиков, эти корреспонденции обличали в авторе человека, превосходно освоившего английский язык, который все же не был для него родным. В юбилейном издании, посвященном 150-летию этой газеты, нет ни слова, кто представлял ее в России и в других европейских государствах во второй половине XIX века^[969]. Но в архивном фонде Миклухо-Маклая обнаружилось письмо некоей Сюзанны Богдановой, написанное по-английски 14 марта 1887 года, накануне отъезда путешественника «на несколько дней» в Австралию. Любезно осведомившись о его здоровье, Богданова добавила: «Я готовлю статью для Геральда. О чем Вам хотелось бы, чтобы я написала?»^[970] Теперь стали понятны фразы в ее анонимных корреспонденциях 1886 — 1888 годов — «ко мне пришел Миклухо-Маклай», «мы провели вечер с Маклаем» и т. д. По своим взглядам Богданова была близка к умеренно-либеральному курсу газеты «Новости» и всегда поддерживала и защищала Маклая. Будущие исследователи, возможно, сумеют больше узнать об этой женщине, которая сыграла видную роль в истории русско-австралийских отношений. Рискну предположить, что владелец газеты Джон Фэрфакс познакомился с ней и ее мужем, финансистом или дипломатом, во время длительного пребывания в Европе в середине 1880-х годов.

Богданова часто посещала в эти месяцы квартиру Миклухо-Маклая, чтобы узнавать новости о его здоровье. Более того — вероятно из лучших побуждений — Сюзанна попыталась вывезти его жену в свет. «Она сказала мне, — записала Маргерит 6 января, — что обо мне говорит весь Петербург, что люди спрашивают: "Видели Вы английскую красавицу?", что они полагают: "Миклухо-Маклай так ревнив, что держит ее взаперти, чтобы она принадлежала только ему". Идиоты! <…> Нечего и говорить, что я отказалась»^[971]. Маргерит не понравилась Сюзанна с ее светскими замашками и душевной глухотой: она предложила ей блистать в обществе, когда ее дорогой, любимый Нильс тяжело болен, страдает от ломоты в суставах и лежит плашмя в зашторенной комнате. 21 января (2 февраля), в день рождения Маргерит, братья ее мужа с женами пришли ее поздравить, принесли угощение и подарки, но Николай не смог выйти к накрытому столу из своей комнаты^[972].

Как видно из дневника Маргерит, помимо болезни супруга ее угнетали непрерывные холода и хроническое безденежье. Приходилось одалживать небольшие суммы у Михаила, чтобы свести концы с концами. В феврале 1888 года пришел наконец долгожданный перевод из Малина, но этих денег хватило ненадолго, так как нужно было рассчитаться с долгами и уплатить деньги за квартиру^[973].

Между тем болезнь продолжала прогрессировать. В конце января появились отеки ног и живота. Пользовавший путешественника опытный терапевт доктор Николай Петрович Черепнин, личный врач Ф.М. Достоевского, и приглашенный Николаем Николаевичем для консультаций знакомый ему военный врач и путешественник Николай Васильевич Слюнин, не сумев распознать истинную причину тяжкого недуга, нашли ее в поражении печени и селезенки и начали лечить больного, в соответствии с медицинскими представлениями того времени, рыбьим жиром, мясным соком, овощами, фруктами и коньяком, (что опустошало тощий кошелек Маргерит), а ломоту в суставах и головную боль — компрессами, пропитанными разными лекарствами. Но боли не проходили, началась бессонница. Облегчение приносил лишь прием морфия^[974].

Черепнин предложил отвезти больного в Крым, в Балаклаву, для лечения сакскими грязями. Этот замысел подхватили братья и невестки, предложившие отправить детей путешественника, плохо переносивших необычно холодную зиму, в Малин в сопровождении «няни» Марии. Однако Слюнин, поддержанный Тархановым, ставшим к тому времени известным профессором-физиологом, заявил, что Миклухо-Маклай не выдержит дальней дороги, польза от лечения грязями в данном случае проблематична, что его нужно незамедлительно положить для лечения в госпиталь Военно-медицинской академии. Созванный 9 февраля консилиум принял сторону Слюнина, и Тарханов договорился со знаменитым профессором Сергеем Петровичем Боткиным, что тот положит путешественника в свою клинику. На следующий день Николая Николаевича перевезли в экипаже в Военно-медицинскую академию. Над его больничной койкой, как видно на сохранившейся фотографии, поместили табличку «Дворянин Миклухо-Маклай».

В течение полутора месяцев дневниковые записи Маргерит фиксируют беспрерывные переходы от отчаяния к надежде. Но отчаяние преобладало. Посещая каждый день мужа в больнице, она возвращалась домой обессиленная, в подавленном состоянии, так как видела, что ее Нильсу становилось все хуже и хуже. С помощью Богдановой Николай Николаевич устроил ей к Рождеству сюрприз: взял напрокат фортепьяно за десять рублей в месяц. Пение и музицирование, обычно в одиночестве, помогали Маргерит в какой-то мере восстанавливать душевное равновесие. Но, подсчитав предстоящие расходы, она решила, что это непозволительная роскошь. 23 марта пришли люди и увезли так много значивший для нее инструмент.