Читать книгу - "Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне - Константин Закутаев"

Бескудникову, по привычке, захотелось вразумить молодых товарищей, не потому что они были не правы, а по причине вечной оппозиции, но его скакнувший взгляд затормозился на Рябинине.

— Всё правильно, Саня… — прикрыв глаза, откинулся тот на шершавый брезент за спиной, — не надо нам от них ничего… Сработать не сможем, подставимся только… Если уже обеими ногами в жир не въехали… Короче, закрыли тему…

— Погодите… — всё никак не мог угомониться Бес, — мы же толком не поработали!.. Может хоть…

— Хватит того, что есть! — резко оборвал его Рябинин, встав со скамейки, — собирайтесь… Вам успевать надо, скоро комендантский час… и где Кочур?!

Видя, что «надутость» Беса грозит перейти в нервный выпад, Серёга спокойнее добавил:

— Всему своё время. Вам сейчас срочно надо на базе засветиться и меня прикрыть… так что, жопы в горсть и двигайте… И без обид, — хлопнул он Беса по плечу.

Тот недовольно буркнув, нырнул в палатку, Долгов за ним.

— Серый, мы точно не нужны? — задержался Костя.

— Точно, — ответил Рябинин, — там и я не нужен… для контроля просто. Завтра расскажу.

Сборы были не долгими. Костя аккуратно сложил взятую на прокат «горку» и облачился в своё. Долгову и Бесу требовалось лишь набросить бронники и разгрузки. На прибежавшего из санчасти Кочура все дружно зашипели, реализуя сумятицу, царившую в головах. Рябинин всё это время просидел снаружи, изредка сплёвывая тяжёлой никотиновой слюной.

— Кто за руль? — встал он со скамьи, когда опера, вооружившись и облачившись, вышли из палатки.

— Я, наверное… — Костя протянул руку за ключами, — Бес укушенный, Саня с пулемётом, Кочур ещё за отделовский УАЗик не рассчитался…

— Ты, кстати, забинтоваться не забудь… — напомнил ему Серёга, вкладывая связку в раскрытую ладонь, — или скажешь, что с Бесом махнулся?..

— Не забуду… — Костя подкинул связку вверх, — как приедем, забинтуюсь и спать завалюсь…

— Пожрать надо, — заметил Кочур.

— Поехали уже, кишкоблуд… — Бес пританцовывал на месте, — цигель, цигель…

— Сашка-то где?… — сделав шаг по направлению к машине, спросил Костя, — попрощаться надо…

— Примета дурная… — подтолкнул его в спину Долгов, — успеем ещё.

— Давайте… — Рябинин пожал всем руки — аккуратнее, если что я на связи, через «боевой»…

* * *

Вечерний Грозный сильно отличался от дневного. Машин практически не было и Костя пулей долетел до площади «Минутка». Первый блокпост на въезде в город он успел проскочить, пристроившись в хвост к двум БМП и «Уралу», на втором и третьем также не задержались. А вот после «Минутки», вынырнув из-под «романовского» моста на Проспект Победы, он увидел замерший посреди проезжей части БТР. Трое солдат и молоденький лейтенант суматошно метались вокруг пятнистой туши, ещё двое, один впереди, второй сзади, занимали оборону. Не доехав метров тридцать, Костя остановил машину.

— Саня, — бросил Катаев сидевшему рядом Кочуру, — рассредоточьтесь, я спрошу, в чём дело.

Бескудников и Долгов встревожено выглядывали из «собачника». Когда Костя, прихватив автомат, пошёл к бронетранспортёру, опера, быстро уяснив причину остановки, выбрались вслед за ним наружу.

Как оказалось, у мотострелков внезапно заглох двигатель. Чем это чревато в вечерние часы в «миролюбивой» столице Чеченской республики догадаться несложно. Особенно, с учётом территориального положения застрявшего экипажа. Разбитые, нежилые многоэтажно-подъездные дома с обеих сторон оптимизма не прибавляли. Опера, из-за вынужденной остановки, тоже не чувствовали себя уютно, но принцип, «сам погибай, а товарища выручай», всё ещё работал. Пока Бес, Долгов и Кочур тревожно изучали стволами параллельные дома, Костя пообщался с летёхой.

Тот, нервно дёргаясь в разные стороны, матерясь и срываясь на подчинённых, спросил рацию с «боевым» каналом. По ЗАСу[67], установленному на борту, они связаться не могут. Единственная оперская рация осталась у Рябинина и Костя, в свою очередь, предложил лишь добросить командира до ближайшего расположения частей Министерства обороны. Лейтенант Володя, ни на секунду не задумываясь, отказался и, выискав взглядом самого молодого и щуплого солдата, приказал грузиться в УАЗ к оперативникам.

— Спасибо, дружище… — пожал он руку Катаеву и вдруг вытащил из разгрузки осветительную ракету, — вот, подгон босяцкий, с парашютом, осветиловка…

— Да, ладно… — попытался отказаться опер.

— Бере, бери… у нас этого добра навалом… — щербато улыбнулся Володя, на секунду утратив боевую сосредоточенность, — пригодится… Я, если честно, впервые таких ментов встречаю… застенчивых…

— Точно не заведёте? — уточнил Костя, — а то мы бы ещё постраховали…

— Вряд ли… — покачал каской лейтенант, — восемьдесят шестого года «коробочка»… не впервой уже встаёт… Давай, спасибо ещё раз…

И побежал к бронемашине, на ходу что-то покрикивая, звонким, почто мальчишеским, фальцетом. Костя поёжился под мёртвыми глазницами «девятины» и махнул своим к машине.

Солдатика Веню, нахохлившимся воробьём, усадили на заднее пассажирское сиденье. Его подразделение временно располагалось на позициях какого-то ОМОНа, около драмтеатра, в шаговой доступности от Фрунзенского Центра Содействия. Домчали попутного пассажира до пункта назначения минут за десять. По дороге боец рассказал, что БТР и его отделение сопровождали троих старших офицеров на пьянку в Заводскую комендатуру и, возвращаясь во временный приют, встали. Что-то с электрооборудованием. Целиком их батальонно-тактическая группа располагается в Ханкале. Сегодня же, они были приданы для усиления мероприятий по общевойсковой «зачистке». Костя, напоследок вспомнив, что под пассажирским сиденьем лежит початая бутылка осетинской водки (после прибытия «гуманитарки» из Череповца и Вологды, надобность в употреблении «палёнки» отпала) великодушно презентовал её солдату срочной службы. Тот благодарно закивал и, обнаглев, стрельнул сигарет у Кочура. В итоге «угроза НАТО» довольная и светящаяся, десантировавшись около КПП, засеменила к железным воротам поднимать подмогу к сломавшейся технике.

Маленькое доброе дело, в боевых условиях неоценимое, смягчило привкус принятого в Ханкале решения. Глядя в прыгающую на спине бегущего солдатика амуницию, в Косте словно надорвался, продолжая лопаться по волокнам, канат воспоминаний, удерживающий его в тёмной палатке «Визирей». В той самой, где на деревянном настиле, под автоматами троих бойцов, остался сидеть, наверное, на что-то надеясь, бывший солдат Российской Армии рядовой Мешков Родион Маратович.

Преодолев последнюю преграду — блокпост на «Трёх дураках», машина с операми подрулила к родным воротам. Апатия к возможным репрессиям за самовольную отлучку, очередной обман руководства, несанкционированные действия (а возможно такое санкционировать?) была настолько велика, что Костя долго и нагло гудел сигналом, пока ворота не открылись.