Читать книгу - "Десять меченосцев - Эйдзи Есикава"

— Откуда у тебя коробочка для лекарств? Выкладывай начистоту!

Матахати молчал.

— Думаешь, отвертишься? — не на шутку разозлился монах. Он схватил Матахати за нос и стал больно дергать во все стороны. Матахати разинул рот, хватая воздух, и попытался что-то вымолвить. Монах отпустил его.

— Я скажу, — просипел Матахати. — Все расскажу. Слезы закапали из его глаз.

— Это случилось прошлым летом… — начал он и пересказал всю историю, умоляя пощадить его.

— Сейчас я не могу отдать деньги, но обещаю вернуть долг. Прошу, не убивай меня. Я буду работать. Я дам долговую расписку с подписью и печатью, — просил он.

Признавшись в содеянном, Матахати словно выпустил гной из воспалившейся раны. Теперь ему нечего скрывать и бояться. Так, во всяком случае, считал он.

— Это правда? — спросил монах.

— Да, — утвердительно кивнул головой Матахати.

После минутного молчания монах вытащил короткий меч и направил его в лицо Матахати. Стремительно отвернувшись, Матахати взвыл:

— Неужели убьешь?

— Да, по-моему, тебе лучше умереть.

— Я искренне раскаялся перед тобой. Вернул коробочку. Отдам и свидетельство. Вскоре верну деньги. Клянусь, что отдам долг. Какой прок убивать меня?

— Я верю тебе, но войди в мое положение. Я живу в Симониде, это в Кодзукэ, и состоял на службе у Кусанаги Тэнки. Так звали самурая, убитого в замке Фусими. Я тоже самурай, хотя и в монашьем облачении. Меня зовут Итиномия Гэмпати.

Матахати извивался, пытаясь освободиться от пут, и слушал монаха вполуха.

— Простите меня, — умолял он. — Я поступил плохо, но не собирался красть эти деньги. Хотел передать их семье убитого, но потом поиздержался и вынужденно потратил деньги. Я готов принести любое извинение, только не убивай!

— Лучше бы ты не извинялся, — ответил Гэмпати, который, казалось, в душе терзался сомнениями. Печально покачав головой, он проговорил: — Я был в Фусими и все узнал. Твой рассказ совпадает с тем, что я услышал в замке. Мне надо что-то передать семье Тэнки на память о нем. Я не говорю о деньгах. Необходимо предоставить им доказательство мщения, но убийцы как такового нет — Тэнки растерзала толпа. Где же мне раздобыть голову убийцы?

— Я… я не убивал. Я ни при чем.

— Знаю. Семья и друзья Тэнки не ведают, что его забили до смерти простые поденщики. Такая смерть никому не делает чести. Я не смогу рассказать дома в Кусанаги всю правду. Жаль, но тебе придется сыграть роль убийцы. Дело упростится, если ты согласишься принять смерть от моей руки.

Натягивая веревки и вырываясь, Матахати закричал:

— Отпусти! Я не хочу умирать!

— Понятно, кому же хочется умирать, но взгляни на дело с другой стороны. В лавке ты не заплатил за сакэ, значит, тебе нечем жить. Не лучше ли обрести покой в ином мире, чем голодать и влачить постыдное существование в жестокой мирской юдоли? Если ты беспокоишься о деньгах, у меня есть немного. Я с радостью перешлю их твоим родителям, как поминальное пожертвование. Если хочешь, отправлю их вашему фамильному храму. Уверяю, деньги не пропадут даром.

— Безумие! Мне не нужны деньги. Я хочу жить!.. На помощь!

— Я терпеливо все объяснил. Независимо от твоего желания тебе придется выступить в роли убийцы моего хозяина. Смирись, дружище! Считай, такова твоя судьба.

Монах отступил, чтобы удобнее было замахнуться мечом.

— Подожди, Гэмпати! — раздался голос Кодзиро.

Монах взглянул вверх и крикнул:

— Кто там?

— Сасаки Кодзиро.

Гэмпати недоуменно повторил имя. Второй самозванец, но теперь с неба? Голос явно не принадлежал призраку. Гэмпати, отскочив от дерева, встал на изготовку с поднятым мечом.

— Чепуха какая! — рассмеялся он. — Похоже, настало время, когда каждый величает себя Сасаки Кодзиро. Один уже связан и дрожит от ужаса. А, кажется, догадываюсь! Ты дружок этого малого.

— Нет, я Кодзиро. Вижу, Гэмпати, ты готов разрубить меня надвое, едва я коснусь земли.

— Возможно. Подай сюда всех лже-Кодзиро, и я разделаюсь с ними.

— Что ж, справедливо. Разрубишь меня, значит, и я самозванец. А если ты опомнишься на том свете, то поверишь, что я настоящий Кодзиро. Сейчас я спрыгну вниз. Не разрубишь меня на лету, то мой Сушильный Шест рассечет тебя, как бамбук.

— Кажется, я узнаю твой голос. Если твой меч знаменитый Сушильный Шест, то ты настоящий Кодзиро.

— Поверил теперь?

— Да. Почему ты на дереве?

— Потом объясню.

Кодзиро, перелетев через Гэмпати, приземлился у него за спиной, осыпаемый дождем сосновых иголок. Кодзиро поразил Гэмпати. Он помнил Кодзиро по школе Дзисая смуглым угловатым мальчишкой, которому было поручено таскать воду из колодца. В соответствии со строгими вкусами Дзисая мальчишка носил самую простую одежду.

Кодзиро сел под сосной, Гэмпати устроился рядом. Кодзиро услышал историю, как Тэнки приняли за лазутчика из Осаки, как его до смерти забили камнями, как свидетельство попало к Матахати. Рассказ о появлении двойника позабавил Кодзиро, но он возразил против убийства никчемного парня. Кодзиро считал, что можно другим способом наказать Матахати. Кодзиро обещал побывать в Кодзукэ и представить Тэнки отважным и благородным воином, чтобы Гэмпати не тревожился о репутации хозяина. Не было нужды приносить Матахати в жертву.

— Согласен? — спросил Кодзиро.

— Может, ты и прав.

— Решено. Мне надо идти. Ты отправляйся в Кодзукэ.

— Ладно.

— Откровенно говоря, я тороплюсь. Ищу сбежавшую от меня девушку.

— Ничего не забыл?

— Нет.

— А свидетельство?

— Ну да!

Гэмпати засунул руку под пояс Матахати и вытащил свиток. Матахати облегченно вздохнул, теперь, когда его пощадили, он радовался избавлению от этой бумаги.

— Неожиданная встреча произошла по воле духов Дзисая и Тэнки, чтобы я нашел документ и передал его владельцу, — проговорил Гэмпати.

— Бумага мне не нужна, — ответил Кодзиро.

— Почему? — удивился Гэмпати.

— Не нужна, и все.

— Не понимаю.

— Мне ни к чему клочок бумаги.

— Разве можно так говорить? Неужели ты не чувствуешь благодарности к своему учителю? Дзисай не один год раздумывал, давать ли тебе свидетельство. Он не решался вплоть до своего смертного часа. Он поручил Тэнки передать свидетельство тебе, но с ним случилось непоправимое. Тебе должно быть стыдно.

— Мне безразличны желания Дзисая. У меня другие планы.

— Грех так говорить.