Читать книгу - "История Англии от Чосера до королевы Виктории - Джордж Маколей Тревельян"

За исключением евангелизма, церковь осталась во время регентства ^[60]в основном такой же, какой была в первые годы царствования Георга III. Духовенство англиканской церкви, как и в XVIII столетии, еще резко делилось на богатых и бедных. Епископ, соборное духовенство и более богатые приходские священники были частью «наслаждающегося» класса; они достигли повышения не в качестве награды за церковную деятельность, а благодаря аристократическим связям или семейному покровительству. Приходы часто обслуживались небрежно или оставлялись на попечение малооплачиваемых младших приходских священников и жалких держателей бедных бенефициев, которые не входили в круг лиц, посещаемых обитателями господских домов и допускавшихся в общество леди. Все это было весьма свойственно XVIII столетию, когда «место» в церкви или на государственной службе рассматривалось не как высокое общественное доверие, а как желанная добыча. Но в новый век реформ общественное мнение начало требовать, чтобы человек выполнял ту работу, за которую он получает деньги. Ко всякому институту – от «гнилых местечек» до церковного бенефиция – подходили с грубым вопросом: «Какая от него польза?»

Кроме того, духовенство англиканской церкви было непопулярно, потому что оно придерживалось более стойко, чем какая-либо другая общественная группа или люди другой профессии, позиций партии крайних тори, находящейся в состоянии все большого упадка. Громадные отряды нонконформистов и свободомыслящих радикалов, хотя и мало любивших друг друга, объединились для нападения на церковные привилегии. Справедливое изображение священника,имевшего хорошие связи, как деревенского самодержца (автократа) этого периода можно позаимствовать у Дина Чёрча):

«В то время, когда из-за неразвитости средств сообщения поездки представителей власти в сельский приход были столь трудным делом и столь редким явлением, приходский священник занимал такое местов сельской жизни Англии, какое никто не мог занять. Часто он был патриархом своего прихода, его правителем, перед которым порок трепетал, а бунт не осмеливался проявляться. Представление о нем как о священнослужителе не совсем исчезло, но было много такого – даже хорошего и полезного, – что затемняло это представление».

Дин Чёрч также вспоминает «сельского джентльмена духовного сана, который ездил на охоту, стрелял, танцевал, обрабатывал землю и часто делал и худшие вещи», и плюралистов, которые сколачивали значительные состояния и обеспечивали семьи за счет церкви.

При таких общих условиях не удивительно, что радикальная пресса в памфлетах, статьях и грубых карикатурах на толстых, краснолицых пожирателей десятины атаковала англиканское духовенство более яростно, чем оно было атаковано когда-либо со времен Долгого парламента. Непопулярность духовенства достигла вершины в 1831 году, когда его представители, входящие в палату лордов, подали 21 голос против билля о реформе и только 2 голоса – за него. Той же зимой толпы сторонников реформы с особым восторгом забрасывали камнями карсты епископов и поджигали их дворцы.

Трепещущее духовенство и его ликующие враги предполагали, что первым делом реформированного парламента 1833 года будет заглаживание обид, причиненных диссидентам, и что очень скоро церковь будет отделена от государства и лишена его материальной помощи. «Никакими человеческими средствами нельзя, вероятно, отвратить угрожающее ниспровержение государственной англиканской церкви», – писал тори Соузи. «Церковь в ее теперешнем положении не может спасти никакая человеческая сила», – писал Арнольд Рэгби, либерал-консерватор. Но с тех пор прошло столетие, а государственная церковь, хотя и лишенная своего ирландского и уэльского отростков, по-прежнему получает поддержку государства и сохраняет свою связь с государством, едва ли еще оспариваемую кем-нибудь. Даже удовлетворение явно справедливых требований диссидентов произошло не в порядке штурма в первое же десятилетие после билля о реформе, а растянулось на пятьдесят лет.

Угрожавшая церковная революция была предотвращена, и главные причины непопулярности англиканской церкви были устранены. Парламент реформировал неравное распределение клерикального богатства, и началось быстрое оживление религиозной активности среди самого духовенства, которое вызвало объединение мирян для защиты церкви и участия в ее приходской деятельности.

Парламентские мероприятия, необходимые для церковной реформы, были проведены сообща лидером консерваторов Пилем и государственными деятелями – вигами. Сторонники нового оксфордского движения протестовали против вмешательства государства в церковные доходы, но не существовало никакого другого механизма для осуществления этих необходимых перемен, и более мудрые из сидевших на епископской скамье в палате лордов, такие, как Бломфилд, сотрудничали с представителями вигов и тори в церковной комиссии в составлении проектов парламентских законов, которые были приняты по совету комиссии между 1836 и 1840 годами.

Эти законы устранили худшие злоупотребления в распределении государственных пособий и отчасти заполнили наконец брешь между богатым и бедным духовенством – хотя и не вполне. Одновременное занимание нескольких должностей ограничивалось законом; членам капитулов запрещалось держать больше одного бенефиция или принадлежать больше чем к одному капитулу. Численность соборного духовенства и его богатство были уменьшены. Такими мерами было сэкономлено 130 тысяч фунтов в год, которые использовались для увеличения жалованья более бедным и младшим священникам. Границы епархий изменились, и были созданы епископства Манчестера и Рипона для нового промышленного населения севера. Огромное неравенство в епископских доходах было уничтожено и скандально крупные доходы сокращены.

Следствием этих реформ явилось то, что церковь больше не подвергалась нападкам как часть «прежней системы коррупции». Радикальные карикатуры перестали изображать епископов, деканов и пребендариев как жирных светских жадных людей, живущих за счет бедноты.

В то же самое время церковь под влиянием духа эпохи начала своей собственной деятельностью развивать средневековую приходскую систему. Создавались новые приходы и строились церкви в тех промышленных округах, где раньше свобода религиозной деятельности была предоставлена нонконформистам или где вообще не была развернута деятельность церкви. Епископ Бломфилд создал обширный денежный фонд для строительства церквей вне Лондона, поэтому больше не возникал вопрос о сооружении новых церквей из общественных фондов. Торийские парламенты в царствование Анны и вновь после Ватерлоо голосовали за введение новых налогов для строительства церквей. Но после 1832 года ни одно правительство не осмеливалось предложить введение нового налога на население для подобной цели.

Было трудно собирать средства для поддержания зданий даже существующих церквей путем принуждения прихожан уплачивать церковный налог, который уже второе поколение продолжал быть темой ожесточенных местных споров всюду, где были сильны диссиденты, особенно в промышленных районах севера. В Рочдейле в 1840 году, когда производилось голосование по вопросу о том, следует ли взимать церковный налог, страсти так разгорелись, что в город были посланы войска, чтобы поддержать порядок при помощи штыков.