Читать книгу - "Вирус "А". Как мы заболели вторжением в Афганистан - Валерий Самунин"

Сложность заключалась еще и в том, что Крючков мог привлечь к обсуждению этих вопросов только чрезвычайно узкий круг людей. Секретность была такой, что даже не все его замы знали о готовящейся операции.

Конечно, с Амином лучше покончить на этапе захвата власти. Здесь тот самый случай, когда нет человека — нет и проблемы. Оформить это как казнь по приговору чрезвычайного революционного суда. В Афганистане такой вариант не вызовет особых вопросов, там все знают, что у Амина руки по локоть в крови. Далее надо тщательно и заранее подготовить ответы на те деликатные вопросы, которые будут, обязательно будут, возникать у международного сообщества, у наших друзей из стран соцлагеря, у лидеров государств Движения неприсоединения, членом которого является Афганистан. Словно угадав его мысли, позвонил Андропов:

— Володя, я тебе направил наработки наших товарищей из ЦК по поводу предстоящих событий. Ты посмотри внимательно и дай свою оценку.

Вскоре из приемной ему принесли увесистый пакет документов. Все они касались тех трудных проблем, над которыми ломал голову начальник ПГУ. Один документ так и назывался — «О единой трактовке вопросов, связанных с изменениями в афганском руководстве и вводом советских войск в Афганистан». Это была как бы базовая установка, на основе которой можно было дать объяснение по целому кругу возникающих вопросов.

Там говорилось, что с марта 1979 года афганское руководство — Тараки и Амин — многократно, минимум четырнадцать раз, обращалось к Москве с просьбами о вводе советских войск в связи с вооруженным вмешательством извне во внутренние дела Афганистана. Таким образом, ввод войск базируется на прочной международно-правовой основе, то есть в соответствии с Договором о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между СССР и ДРА, Уставом ООН, многократными просьбами правительства ДРА. Что касается нового руководителя Афганистана, то следует объяснять так: Кармаль вернулся из вынужденной эмиграции еще во второй половине октября 1979 года, сразу после убийства Амином товарища Тараки. Находясь на нелегальном положении, он вначале установил связь с подпольными организациями, а затем и возглавил их деятельность. Режим Амина свергнут в результате выступления подпольщиков-членов НДПА, поддержанного всеми патриотическими силами страны. Таким образом, акция в отношении Амина предпринята самими афганцами, в том числе некоторыми из них, кто входил в руководство партии и государства при Амине. Советские воинские части к устране-нию Амина никакого отношения не имеют. Они прибыли исключительно с целью защиты территориальной целостности, независимости и суверенитета ДРА перед лицом внешней агрессии.

Проект следующего документа, на котором также имелись визы Андропова, Громыко, Устинова и Пономарева, подробно повествовал о ситуации внутри НДПА, о подрывной раскольнической деятельности Амина, его дрейфе в сторону Запада, продолжающихся репрессиях и причинах ввода в ДРА советского контингента — эта инструкция, как понял Крючков, предназначалась для использования внутри страны, ведения разъяснительной работы в низовых организациях КПСС.

Надо было давать сигнал к выступлению.

Но Крючков медлил. Он хорошо сознавал, чем рискует. Он медлил не от того, что сомневался в целесообразности предстоящей акции — нет, тут он как раз стоял на крепких позициях: раз это отвечает интересам Советского Союза, мирового коммунистического движения, то и сомневаться незачем. Он медлил, потому что хотел подстраховаться от любых неудач, от всего того, что могло помешать планируемой операции, поставить ее под удар.

По его распоряжению Богданов и Осадчий мобилизовали все имеющиеся у них ресурсы, включая агентуру из числа советских граждан, которой без объяснения причин было приказано находиться в круглосуточной готовности и вести сбор информации обо всем, что касалось Амина, его служб, правительственных структур, работы госаппарата, передвижения воинских частей. Начальнику ПГУ доложили: к сбору информации привлечены более 1600 военных советников и специалистов, все сотрудники представительства и резидентуры, оперуполномоченные отряда «Зенит», а также агентура по линии СК (советская колония) — 103 агента и 115 доверенных лиц.

Из Ясенево в Кабул были командированы сотрудники сверхсекретного 8-го отдела управления «С» (нелегальная разведка), а также практически все офицеры «линейного» отдела ПГУ, отвечавшего за Афганистан. Мобилизованные из разных территориальных управлений КГБ зенитовцы были уже там. В дополнение к ним Крючков выпросил у Андропова мощную поддержку в лице сотрудников группы «А» (антитеррор), входившей в структуру 7-го управления КГБ СССР. Вместе с ними в Кабул прибыл и сам начальник управления генерал-лейтенант Бесчастнов.

13 декабря внедренный в окружение Амина «повар», он же офицер внешней разведки Михаил Т., получил приказ использовать доставленное из Москвы спецсредство. Иначе говоря — яд, который должен был вывести из строя Хафизуллу Амина и его племянника Асадуллу, руководившего афганской госбезопасностью. План операции был таким: нейтрализовать эти ключевые фигуры и, воспользовавшись временным безвластием, внезапно атаковать все главные объекты Кабула подразделениями армейского и комитетского спецназа, а также прибывшими на подмогу ротами десантников и пограничников. «Здоровым силам в НДПА» отводилась вспомогательная задача: они должны были сыграть роль «пятой колонны», то есть изнутри способствовать захвату нужных объектов.

Главный военный советник генерал-полковник Магометов узнал о готовящейся акции буквально накануне, да и то, можно сказать, почти случайно. Беседуя с ним по телефону, министр обороны Устинов поинтересовался: «Как идет подготовка к отстранению от власти Амина?». Услышав, что советнику ничего об этом неизвестно, министр приказал ему немедленно встретиться с представителем Андропова в Кабуле. Однако генерал-лейтенант Иванов, не моргнув глазом, ответил Магометову, что он ничего не слышал о подготовке к свержению Амина. И только когда разъяренный Магометов стал ссылаться на указание члена политбюро, Иванов познакомил его с планом предстоящей акции.

— И вы что, действительно надеетесь на успех, собираясь действовать такими ограниченными силами против нескольких тысяч аминовских гвардейцев, сотрудников КАМ, а также верных ему халькистов из партийного актива? — удивленно спросил советник, закончив чтение. — Да еще неизвестно, как армия себя поведет. Вы уверены, что воинские части не встанут на защиту своего вождя?

— Теперь уже надо говорить не «вы», а «мы», — сухо поправил его Борис Семенович. — Раз вы оказались в числе немногих посвященных, значит, вся армейская часть операции отныне — это ваша ответственность. И генерала Гуськова, которого тоже надо ознакомить с планом.

Десантник Гуськов, выслушав в Баграме Магометова, не смог сдержать изумления:

— Это кто же у нас такой умный? Где это видано, чтобы атаковать хорошо обороняющегося противника, не имея ни численного, ни иного превосходства, кроме внезапности?

Впрочем, кто был «таким умным», выяснить не удалось и по сию пору. Никаких письменных директив насчет проведения акции не поступало ни из КГБ, ни из Минобороны. Автор плана операции так и не объявился.