Читать книгу - "От Руси к России - Александр Петрович Торопцев"

Турецкий полководец терял людей, но не терял самообладания. Даже после ночной атаки он остался с виду спокойным. Паша решил отказаться от «наземной войны», попытался победить казаков их же оружием, приказал провести от своих таборов семь подкопов в сторону Азова. Но казаки подземное дело знали лучше, ориентировались под землей как кроты. Догадавшись о намерениях врага, они дали возможность врагу повозиться в глубинах земли, прокопать ходы, но как только турки приготовились атаковать и собрались в подкопах, опять раздался очередной взрыв, похоронивший очень много живой силы противника. Паша отказался от подземных промыслов. Людей у него было еще достаточно, и он продолжал штурмовать Азов.

Ядрами, «огнем чиненными», бомбили турки город – выстояли казаки, прячась в ямах. Паша решил измором взять отряд Васильева. Ясным утром от отправил в бой 10 тысяч бойцов. Весь день шел бой. Вечером следующие 10 тысяч солдат сменили своих уставших товарищей по оружию. Ночью в атаку пошли еще 10 тысяч янычар.

То было испытанное средство! Сколько раз огромные армии, таким-то образом организованные, буквально сводили с ума упрямцев. Бессонница, недоедание, усталость, раны – и бой, бой, бой… Можно выдержать день, два, три, три с половиной. Кто-то выдерживал чуть больше, кто-то – чуть меньше, но сдавались после такой карусели практически все. До битвы под Азовом. Наум Васильев сделал все, что мог. Ни один царь не осмелился бы потребовать от него большего. Ни один, даже самый жестокий повелитель не решился бы сурово наказать отважных бойцов, если бы Васильев и все его казаки подняли белый флаг и сдались на милость победителя. Впрочем, о милости в отряде Васильева не думали. Казаки отбивали атаку за атакой, ни на что уже не надеясь. Состояние, очень близкое к сумасшествию. И они бы все сошли с ума, если бы врагу удалось взять верх. Но отлетали раз за разом турки; стояли полусонные, изможденные казаки. И не было у турок ни одного шанса победить, а у русских – выстоять!

У казаков был лишь шанс один – умереть. Или вновь, вместе с Богом пойти в отчаянную атаку.

С чудотворными иконами Иоанна Предтечи и Николая Угодника полуживые от усталости воины пошли в атаку. «С нами Бог!» С ними был Бог, с ними была великая сила людей несгибаемых, могучих духом. Таким только и помогает в подобных ситуациях Бог.

Атака казаков была неудержима. Турки отошли с большими потерями и… устали воевать. Не хватило им самой малости. Не хватило. Но почему? Продукты и боезапас в армии османов подошли к концу. Союзникам надоела эта возня. Устали за 93 дня осады и полководцы, и воины. Да и капризная осень спешила к Азову, и болеть стали янычары и союзники. Турецкий паша пытался уговорить русских сдаться, но гарнизон Азова упорно стоял на своем.

И враг ушел.

Казаки порадовались невиданному успеху, да недолго радовались они. Порох в крепости кончился, сами они устали и еле волочили ноги, крепость требовала денег и людей для ремонта. Что делать?

Отправились Наум Васильев, Федор Порошин и еще несколько казаков в Москву. В январе 1642 года собрался Земский собор, где и решался вопрос об Азове. Здесь же Федор Порошин написал свою «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков», рассказал все честь по чести. Не историком он был и не писателем, а лишь есаулом, но – правду написал. Земский собор, боясь серьезной войны с Турцией, отказался от Азова. Царь щедро наградил всех, кого привел в Москву Васильев. А Федора Порошина сослал почему-то в Сибирь.

Никто не знает, почему.

Может быть, потому что слово неосторожное сказал монарху есаул, недовольный решением собора? А может быть, за правду-матку, с которой Порошин поведал о величайшем подвиге русского воина, подвиге, оказавшемся не нужным ни царю, ни Отечеству?

В Сибирь отправили Порошина, мечтавшего после страшной битвы (как и многие его товарищи по оружию) о том, чтобы прожить остаток дней в монастырской келье, рядом с Богом. О такой жизни мечтают те, кому выпадают тяжкие испытания, и кто способен думать душою. Часто мечты подобных людей сбываются. Но Порошину в этом не повезло. В монастырь не попал – в Сибири свой век окончил…

Послу турецкого султана Чилибею объявили о воле Земского собора и царя всея Руси, казакам было приказано оставить Азов, а в 1643 году Михаил Федорович отправил в Константинополь послов. Они везли с собой богатые дары обиженному султану: меха сибирские, а русским героям две тысячи рублей жалованья, а также вино, продукты и сукно, чтобы казачки приоделись по случаю выхода из Азова.

Невеселые герои, народ ушлый, поделили по справедливости царские дары, и заодно перехватили людей с царской грамотой, в которой Михаил Федорович обзывал своих подданных ворами, говорил, что если турецкий султан повелит этих воров несчастных побить, то русский царь не будет из-за этого печалиться.

Прочитав грамоту, казаки поначалу гонор свой решили показать, собрались на сход, пошумели от обиды незаслуженной, задумали даже уйти с Дона на Яик, откуда можно было ходить в Персию, грабить богатые караваны. Царь, узнав об этом от верных людей, повелел укрепить крепость на Яике.

Со своими казаками он вел себя гораздо строже, чем с королями и султанами.

Азовская история ценна для русского государства тем, что она показала царю и Земскому собору слабость Османской империи, не осилившей пять тысяч человек, засевших в крепости. Конечно же, правы те, кто оспаривает указанные в «Азовском осадном сидении» цифры. Вряд ли турки и крымцы имели там 200 тысяч воинов (хотя такой вариант не исключается). Но даже если султан и хан послали под Азов в общей сложности 50 тысяч человек, даже если 40 тысяч, 30 тысяч, перевес у осаждающих был очень велик… На спад пошли дела у Османской империи. Но это не значит, что стратегически царь и Земский собор поступили неверно. Русское государство не могло вести долгую войну ни с одним серьезным противником. Порошин и все герои-казаки этого не понимали.

А царь, в свою очередь, и раздувшиеся от гордости, спеси и сибирских денег бояре не понимали, что пренебрежительное отношение к своим подданным, к казакам, обязательно породит в среде решительных, незаслуженно обижаемых вольных людей какого-нибудь Стеньку Разина (кстати сказать, ему во время Азовского осадного сидения было около десяти лет, очень впечатлительный возраст!).

В 1641 году у Михаила Федоровича, царя, успокоившегося от внутренних дрязг государства, отца счастливого семейства, появилась еще одна серьезная