Читать книгу - "Александр II - Александр Яковлев"

Консул зачитал адрес от имени туристов, и царь «стерпел это, не поморщившись». В ответ Александр Николаевич сказал, что ему очень приятно познакомиться, «особенно потому, что Россию и Соединенные Штаты связывают узы дружбы».

Императрица Мария Александровна сказала, что в России любят американцев и она надеется, что в Америке тоже любят русских. Вот и все речи. Марк Твен был поражен такой сердечностью и простотой приема. Это изумление чувствуется сквозь юмористический тон.

Писатель не включил в свою книгу текст приветствия американцев, так как оно было написано в ином ключе. В частности, в нем говорилось: «…Одна из светлейших страниц, которую начертала всемирная история, была вписана рукой Вашего Императорского Величества, когда рука этого Государя расторгла узы двадцати миллионов людей. Американцы имеют особое право чествовать Государя, совершившего столь великое дело. Мы воспользовались преподанным нам уроком и в настоящее время представляем нацию, столь же свободную в действительности, какою она была прежде только по имени. Америка обязана многим России, она состоит должником России во многих отношениях, и в особенности за неизменную дружбу во время великих бедствий. С упованием молим Бога, чтобы эта дружба продолжалась и на будущие времена, что Америка благодарна сегодня и будет благодарна России и ее Государю за эту дружбу. Мы прекрасно знаем, что само допущение, будто мы когда-нибудь сможем лишиться этой дружбы вследствие какой-либо преднамеренной несправедливости или неверно взятого курса, было бы преступлением».

Приветствие, написанное за ночь простыми американцами, оказалось весьма близко по духу официальным бумагам американского правительства. Александр Николаевич любезно поблагодарил гостей.

Начался общий разговор запросто, кто хотел, тот и выступал вперед, говорили по-английски, ибо других языков американские гости не знали.

Кто-то другой мог растеряться вблизи царя, но не матерый газетчик. Марк Твен внимательно осмотрел костюмы царской четы. «На императоре была фуражка, сюртук, панталоны – все из какой-то гладкой белой материи… без всяких драгоценностей, без орденов и регалий… Император высок, худощав, выражение лица у него решительное, однако, очень приятное. Нетрудно заметить, что он человек добрый и отзывчивый… В его глазах нет и следа той хитрости, которую все мы заметили у Луи-Наполеона.

На императрице и великой княжне были простые фуляровые платья в голубую крапинку и с голубой отделкой; на обеих – широкие голубые пояса, белые воротнички, скромные муслиновые бантики у горла; соломенные шляпы с низкими тульями, отделанные голубым бархатом, небольшие зонтики и телесного цвета перчатки».

Марк Твен с особенным удовольствием и интересом смотрел на четырнадцатилетнюю великую княжну Марию Александровну. Ему понравилось, что волосы у нее заплетены в две тугие косы, уложенные на затылке, что глаза у нее ясные и кроткие, что держится она скромно и часто смотрит на отца.

«Всякий раз, когда их взгляды встречались, я все больше убеждался, что стоит ей, такой застенчивой и робкой, захотеть, и она может забрать над ним огромную власть».

Следует отдать должное проницательности американского писателя, ведь Мария действительно была любимицей отца. Она не то чтобы командовала им, такое и в голову ей не приходило, но когда ей чего-нибудь очень хотелось, она просила – и никогда не получала отказа.

В многочисленных фотографических альбомах царской семьи больше всего их фотографий вдвоем. Он снимался с дочкой сидя, стоя, некоторые карточки она просила переснять, потому что он смотрел не на нее, а на стену. И он послушно смотрел на нее, забывая тяжелые думы.

Император всероссийский и его семья сами показывали американским туристам свой дворец. «Полчаса мы бродили по дворцу, восхищаясь уютными покоями и богатой, но совсем не парадной обстановкой, – сообщал Марк Твен. – Наконец царская фамилия распрощалась с нами и отправилась считать серебряные ложки».