Читать книгу - "Счастливы неимущие (Евангелие от Матфея). Судебный процесс Березовский-Абрамович. Лондон 2011/12 - Михаил Барщевский"

В.: А я утверждаю, что вы просто использовали разные предлоги, чтобы не зарегистрировать, официально не оформить доли, интересы Березовского и Патаркацишвили, хотя вы прекрасно знали об альтернативных структурах. Вы согласны с этим?

О.: Нет.

В.: Ну если вернемся к разговору в Ле Бурже и его транскрипции, пожалуйста, посмотрите. «Вот считай, что мы на будущий год опять заработаем 900 миллионов долларов». Ну как это связывается с ответом, который вы дали ранее? Что 900 миллионов долларов, это была цифра… ну… с потолка, такая цифра, которая ни к чему не имела привязки и совершенно не имела отношения к тому, какую прибыль заработала «Сибнефть» в 2000 году?

О.: Надо прочитать всю фразу. Не только вот этот бокс. Надо прочитать все, тогда будет понятно. Я вот спрашиваю: «Сколько мы заработали, примерно, ты считаешь?» Он говорит: «900». На основании цифры «900» я ему делаю разбивку, что если будет 600 миллионов налогов — это будут одни дивиденды, если будет 70 миллионов налогов — будут другие дивиденды. А если останутся налоги такие же, то будет столько же. Вот и все.

В.: Господин Патаркацишвили спрашивает вас: «А почему „Сибнефть“ таким образом управляется, что она уже не может зарабатывать деньги так, как она исторически зарабатывала деньги?»

О.: Это не совсем то, что он спрашивает, на мой взгляд.

Судья Элизабет Глостер: А что он вас спрашивает, поясните, пожалуйста.

О.: Он спрашивает, почему мы сначала проводим все вот эти мероприятия, которые я описываю до этого, бурение и так далее, а потом я выплачиваю ему. Почему нельзя было бы наоборот сделать? Чтобы он мог на большую сумму рассчитывать. Почему нельзя не заниматься капиталовложениями, а как-то отдать эти деньги? Я объясняю, что это невозможно.

Г-н Рабиновитц: Но когда он задает вам этот вопрос о том, как компания работает, он говорит: «Рома, а почему нами принято именно такое решение, именно вот так работать?» Вы видите, да?

О.: Вижу. У Бадри русский язык был второй. Он немножко путал. Он когда-то в некоторых пунктах спрашивает: «Почему ты так работаешь?», а иногда: «Почему мы так работаем?»

В.: Я утверждаю, что причина, по которой он говорит: «Почему мы, почему нами принято именно такое решение», — это потому, что все вы втроем знаете, что и он, и господин Березовский являются частью «Сибнефти», потому что они являются вашими партнерами по «Сибнефти», ведь это так?

О.: Нет, это не так. Если мы посмотрим пункт, по-моему, 155-й, там видно, где он спрашивает: «А почему ты так решил делать?» Это просто его русский язык такой.

В.: Дело в том, господин Абрамович, что вы пытаетесь как бы отмести тот вопрос, что он использует местоимение «мы», когда он говорит о «Сибнефти», но вы тоже используете это множественное число «мы», когда говорите о «Сибнефти». Не только плохой русский язык у Бадри, но все втроем вы говорите о «Сибнефти», как будто это что-то, в чем все трое имеют интерес. Так что вы оба используете местоимение «мы».

О.: Я рассказываю двумя боксами выше, что мы одновременно разбуриваем много месторождений, а он меня спрашивает: «А почему мы приняли такое решение?» Это только на счет русского языка можно такое отнести. Он мою фразу повторил и спросил: «А почему?» Правильно бы было сказать: «А почему вы приняли такое решение?»

В.: Ну это было бы правильно только в том случае, господин Абрамович, если бы господин Патаркацишвили не считал бы себя человеком, у которого был интерес в «Сибнефти», что это была и его тоже компания.

О.: Нет, это неправильно.

В.: А вы в ответ говорите: «Никак иначе для нас, все это делают». Далее вы говорите: «Нет, конечно, можно воровать на оборудовании, делать вид, что оно дорогое, а покупать его дешево, ну если мы до этого готовы дойти, то это уже…» Потом вы говорите: «Мы когда-то от этого ушли, поэтому мы за это…» Ну и дальше уже непонятно. То есть обычно, когда человек говорит: «Я от этого ушел», он имеет в виду, что раньше это делал, а теперь это не делает. Вы это имели в виду, да? Что раньше вы воровали на оборудовании и покупали дешево, а делали вид, что оно дорогое?

О.: Мы этого никогда не делали. Когда «Сибнефть» перешла нам в собственность, там были контракты завышены. Ну практически все контракты на поставку оборудования, сырья, материалов — они все были завышены. Как только компания стала нашей, мы тут же все это прекратили. По-моему, мы даже судились по этому поводу.

В.: Но, возвращаясь к более раннему ответу, который вы дали, может быть, это объяснит, почему Патаркацишвили использовал местоимение «мы». Вы сказали, что у него русский был не очень хорошим, а господин Сампшн, когда он выступал в начале этого процесса, объяснил, что русским языком господин Патаркацишвили владел превосходно. Теперь вы говорите, что он был не прав?

О.: Я не утверждаю, что он плохо владел русским языком, я утверждаю, что у него был грузинский акцент, в грузинском акценте «я» и «мы» — там много путаницы. Бадри учился в грузинской школе, не в русской.

Г-н Рабиновитц: Я не знаю, Ваша Честь, как долго вы хотите еще работать.

Судья Элизабет Глостер: В 4:15 я хотела закрыть слушания.

Г-н Рабиновитц: Тогда это удобный момент.

Судья Элизабет Глостер: Большое спасибо, господин Абрамович, вы не имеете права обсуждать дачу показаний либо это дело ни с кем во время выходных. Вы это понимаете? Отлично.