Читать книгу - "Белый Крым. Мемуары Правителя и Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России - Петр Врангель"

Итак, в отношении проволоки дело оставляло желать тоже многого.

Каким же образом – спросит читатель – держался Перекоп всю предыдущую зиму, когда не было и этих укреплений?

На этот вопрос можно было бы ответить вопросом: а каким образом держались отряды Чернецова в самом начале гражданской войны, каким образом держались те, кто вышел 9 февраля из Ростова, каким образом совершались ледяные походы и штурмы Ставрополя-Кавказского?..»

Кто спас Перекоп весной 1920 года, решить не так уж трудно, если вспомнить о бесчисленных могилах юношей юнкеров, рассеянных по этому проклятому гиблому месту.

Для большей полноты и ради исторической справедливости можно еще добавить: этими юнкерами командовал генерал-майор Слащев, подвергавший несколько раз в то время свою жизнь опасности.

Такая постановка вопроса и ответа будет наиболее правильной, ибо в истории гражданской войны она вполне уместна.

К этому остается добавить еще одно: весной 1920 года большевики не могли сосредоточить против Перекопа и одной пятой, а то и десятой того количества артиллерии, которое они сосредоточили для прорыва одной Юшуньской линии (до 150 орудий).

Для того чтобы противостоять такому напору, надо было иметь свои крепостные артиллерийские укрепления, прочные обшитые окопы, а не «идеальный профиль»… канав, нужны были землянки, блиндажи, а не 450 штук каких-то, извините, крокв для телеграфных столбов, о которых сообщает генерал Макеев и которые удосужились доставить за пол-лета.

Все это не мешало «патриотической» ура-печати кричать до хрипоты – о неприступности Перекопа.

До каких пределов доходила эта страусова политика, читатель может убедиться из нескольких печатаемых ниже, в качестве горьких анекдотов, газетных вырезок:

1:

Генерал Слащев в беседе с корреспондентом газеты «Время» (номер от 24 октября) заявил:

«Население полуострова может быть вполне спокойно. Армия наша настолько велика, что одной пятой ее состава хватило бы на защиту Крыма. Укрепления Сиваша и Перекопа настолько прочны, что у красного командования ни живой силы, ни технических средств преодоления не хватит… Войска всей красной Совдепии не страшны Крыму.

Замерзание Сиваша, которого, как я слышал, боится население, ни с какой стороны не может вредить обороне Крыма и лишь в крайнем случае вызовет увеличение численности войск на позициях за счет резервов. Но последние столь велики у нас, что армия вполне спокойно может отдохнуть за зиму и набраться новых сил».

Это заявление напечатано ровно за двое суток до прорыва Перекопа!

2:

Мы во всяком случае спокойно можем смотреть на свое будущее. Испытанная, закаленная в боях армия генерала Врангеля не знает поражения. Стратегические таланты ее вождей вызывают изумление всей Европы (!). В эти дни перестанем шептать пересохшими губами злые, пугающие слухи. Попробуем стать гражданами.

Клеймите позором этих людей с фантазией, помутившейся от страха, с осовелой, мертвой душой.

Россия будет жить.

А Крым – Арарат ее – стоит твердо и непоколебимо.

(«Таврический голос», 21 октября)

З:

Красные в ближайшие дни попытаются штурмовать Перекопские позиции, чтобы поскорее добиться своей конечной цели.

Со своей стороны, мы могли бы только порадоваться подобным попыткам красных. Пусть себе лезут и разбивают головы о Перекопские твердыни. Перекопа им не видать, но чем больше при этом погибнет лучших красноармейских полков, тем скорее деморализация охватит остальную часть Красной армии.

Для защиты Перекопских позиций наша армия даже слишком велика. Поэтому армия наша получит возможность отдохнуть после непрерывных тяжелых осенних боев, а также выполнить попутно и некоторые другие важные задачи по упорядочению тыла: ликвидация «зеленых» и т. д.

Нет, большевизм падет, и ждать теперь этого счастливого дня долго не придется. («Вечернее слово», 22 октября)

4 (из той же газеты):

После заявления генерала Врангеля всякий червяк сомнения, у кого он был, должен окончательно рассеяться (?).

Да, это верно, мы отошли к Перекопу. Но отошли в полном порядке, не оставив никаких трофеев неприятелю.

И дальше:

Прочтите, однако, мою вчерашнюю статью «А что же дальше?», прочтите все вчерашние передовицы моих коллег в других севастопольских газетах, безотносительно их направления, и вы увидите полное тождество не только в конечных выводах, но и в самом логическом подходе к этим выводам.

И мне думается, что Троцкий со всей своей немецкой компанией отлично уже это понимает.

Недаром большевики так отчаянно и врут и ругаются в своих последних радио.

Что же, пусть себе утешаются на ругани. Эта извозчичья брань вышедших из себя от злобы шпионов, чувствующих, что их карта бита, производит прямо забавное впечатление.

(Номер от 23 октября)

Этих «забавных» выдержек хватило бы еще на несколько страниц. Однако довольно.

В ночь с 26 на 27 октября Перекопские «твердыни» зашатались и спустя всего три дня рухнули окончательно.

События разыгрались с трагической быстротой, явив собою логическое и окончательное завершение страусовой политики. «Совершенно деморализованные» красные части перешли дважды вброд при двухградусном морозе Сиваши и появились на Чувашском полуострове, угрожая флангу и тылу расположенных на Перекопе частей.

По произведенной накануне генералом Кутеповым перегруппировке, защита Чувашского полуострова была возложена на кубанцев генерала Фостикова (вместо 34-й дивизии, стоявшей там раньше). На тех самых кубанцев, которых Ставка спешно потребовала из Феодосии, не считаясь ни с какими донесениями о полной их небоеспособности.

Это была раздетая, голодная, измученная скитанием по горам Черноморья масса в несколько тысяч человек, едва-едва дисциплинированных.

Отсутствие теплой одежды отозвалось самым печальным образом на их моральном состоянии.

В то время когда на Севастопольском рейде появился наконец транспорт «Рион», доставивший из-за границы обмундирование, армия уже, увы, замерзала. Офицеры и солдаты спасались только у костров и набивали соломой кули, чтобы хоть как-нибудь укрыться от холода. Опоздание обмундирования, за которое, если не ошибаюсь, было уплачено золотом еще покойным адмиралом Колчаком, имело фатальное значение, что было подчеркнуто и в одном из последних официальных сообщений Ставки.

Кубанцы не выдержали и бросили оружие.

Лавина противника ринулась по двум направлениям: на Армянск, т. е. в глубокий тыл, и, перейдя еще раз вброд Сиваш, по направлению главной оборонительной линии – в тыл защищавшей ее Дроздовской дивизии.

Здесь произошел предпоследний небывало ожесточенный и кровопролитный бой. Дроздовцы и корниловцы, окруженные с севера и юга, вынуждены были пробивать себе дорогу в тыл по направлению к Юшуню.