Читать книгу - "История Японии - Эльдар Дейноров"

Мы уже называли императора по девизу его правления, но сам девиз появился после официальной церемонии вступления на трон. О японских владыках было бы неправильно говорить: «император был коронован». Для этого, как минимум, нужны корона, скипетр и держава (последняя, кстати, появилась, о чем будет сказано чуть ниже). А в Японии их роль выполняют меч, зеркало и яшмовые подвески. И сама процедура состоит из нескольких частей. Первое — это как раз вручение преемнику регалий. А 27 августа 1868 г. прошла вторая часть церемония «сокуи».

Обычно возведение императоров на трон устраивалось в согласии с китайскими канонами. По теперь были сделаны нововведения. Синтоистские здравицы, молитвы и символы должны были вернуть собравшихся к истокам, ко временам Дзимму-тэнно.

Но самое главное нововведение как раз заключалось в присутствии «державы». Не в руке императора — ее трудно было бы удержать. Большой глобус стоял там, где прежде полагалось поместить буддийскую курильницу для благовоний.

Глобус (кстати, держава — это и есть символ земного шара) должен был продемонстрировать две вещи. Во-первых, то, что Япония становится открытой для мира. Во-вторых, его положение к югу от трона, как и у подданных императора, говорило о том, что государь Поднебесной по-прежнему считается владыкой мира. И сторонникам новых веянии, и их скрытым противникам было чем гордиться.

В сентябре 1868 г. приняли девиз «Мэйдзи». Тогда же было заявлено: одно правление — один девиз. Никакие неудаче не должны приводить к его смене. Впрочем, государю и не могут сопутствовать неудачи — это нововведение нужно было трактовать именно так.

Выбор проходил так: было предложено несколько вариантов, и император отдал девиз на суд богов, вытянув жребий во время церемонии в дворцовом святилище. С этого же года день рождения государя стал общенациональным праздником. Традиция была позаимствована из древних времен, как и многое другое.

Теперь требовалось отказаться и от самой киотоской жизни с ее церемонностью и суевериями.

Вот этот вопрос вызвал нешуточные дискуссии. Некоторые требовали многостоличья (Киото — Осака — Эдо). Многие полагали, что Осака станет лучшим выбором. В любом случае, требовалась ссылка на историю. На месте города Осака располагалась Нанива, которая в свое время была резиденцией добродетельного императора Нинтоку. Друг и соратник Такамори Сайго, Тосимити Окубо, который стал одним из идеологов перемен, высказался за этот вариант.

Был еще один проект: император станет переезжать из Киото в Эдо и обратно. А сами города переименуют в Сайке (Восточная Столица) и Токе (Токио, Западная Столица).

Все же выбрали Эдо — как раз, когда завершился период, названный именем города. Его переименовали, забыв о Киото (а заодно — «забыв» отменить функции императорской столицы, поскольку император не желал ущемлять жителей города, где он родился).

Для начала потребовалось организовать путешествие монарха, за что взялись еще двое идеологов — Симпэй Это и Томоми Ивакура. Последний прославлен еще и тем, что был рьяным поклонником русского императора Петра Великого и его реформ.

Императорский паланкин двинулся из Киото 20 сентября, еще до полного разгрома противника на острове Хонсю. Требовалось спешно продемонстрировать людям: «вакуума власти» после краха сёгуната нет, в Японии правит энергичный монарх, который возродит жизнь после тонны. И у бывшего Эдо появится великая судьба, так что покидать его не следует.

Многокилометровая процессия оказалась куда внушительнее, чем прежние «караваны» даймё и сёгунов. Этот поход означал перемены и триумф победы. Императору поклонялись, как божеству, а сам он молился курганам предков.

Киотосцы попытались повернуть дело вспять, уже во время путешествия придворные аристократы сообщили: обвалились ворота-торин в святилище в Исэ, императору нужно вернуться, ибо это дурной знак. Прежде суеверия действовали безотказно, теперь же было заявлено, что по поводу обвалившихся ворот устроят специальное богослужение, а государь продолжит путь, и волноваться тут не о чем.

Дорога произвела невероятное впечатление на Мэйдзи. Он видел своих подданных-крестьян, впервые смог полюбоваться Фудзи, и был поражен красотой этой горы. Юноша, почти подросток, открывал для себя новый мир. Правда, пока что он был закрыт для мира, сидя в паланкине. Но и это было не навсегда.

И новая столица, которая оказалась крупнее Киото, и замок, и японский военный корабль в гавани, на который юноша, невзирая на ужас и протесты, все же поднялся — все казалось невероятным. И все было впервые.

Правда, в Киото он все же ненадолго вернулся, успев на поминальную службу к окончанию срока траура по Комэю. Там же состоялась и свадьба с Харуко — отныне императрицей. Но третья часть возведения на трои — церемония Великого праздника урожая — состоялась все-таки в Токио. На этом празднике император-тэнно, вкушая жертвенный рис, пирует с божествами, делаясь одним из камн.