Читать книгу - "Другая история литературы. От самого начала до наших дней - Дмитрий Калюжный"

Слезы когда проливал он о Гекторе, гордости Трои.

Молвил Приам, что отправится к мужу, убившему сына:

Старца седого душа преисполнилась смелой отвагой

Голову Гектора либо отнять у мужеубийцы,

Либо погибель найти себе от руки Эакида.

Трои сыны удерживать в городе стали Приама;

Только увидев в небе орла, летящего справа,

Двинуться в путь разрешили; впрягли они мулов в повозку

И положили в нее за голову Гектора выкуп:

Много нарядных уборов и золота десять талантов.

Вот и засовы с троянских ворот городских они сняли.

С воплем вперед устремился народ, обгоняя Приама.

После того, как толпа ко рву приблизилась с криком,

Тотчас же силой Приам оттеснил ее к башням троянским;

Только Идея оставил себе, погонщика мулов.

С думой тяжелой Приам, обессиленный телом и духом,

Прахом посыпав главу в знак страданья и скорби глубокой,

Пешим шел по тропе, убиваясь тоской безысходной.

Царская дочь Поликсена, прекрасная, славная видом,

Путь совершала с отцом, держась за правую руку.

Следом за девушкой шла Андромаха, льющая слезы;

Двое малюток ее за рукав ухватили, рыдая:

Астианакт, Лаодам, рождены от Гектора оба.

Так, наконец, добрались до шатров и палаток ахейцев.

Стали аргивян они умолять, припадая к стопам их,

Пусть Эакид согласится принять за Гектора выкуп.

Старцы-цари порешили созвать самых знатных ахейцев;

Всех, кто прибыл из Трои, ввели в палатку Пелида.

Только он их увидал, распростертых у ног и рыдавших,

Жалостью сжалось в груди железное сердце Ахилла.

Не поднимаясь с земли, обратился Приам к нему первым:

«О могучий Пелид! Укроти гневный дух свой великий!

Или побойся небесных богов: всех и все они видят!

Старость мою пощади, над моими сединами сжалься!

О, пожалей старика, из смертных я самый несчастный!

Лучше возьми и убей пятьдесят сыновей моих храбрых,

Мне они меньше милы, чем славный, божественный Гектор!

Слезно молю – прими за мертвого Гектора выкуп!

Сына нежные члены не брось на съеденье собакам.

В руки мне тело отдай, привезу его в Трою оплакать».

Так говорил Эакиду Приам, потомок Дардана.

После него жена конеборца, стяжавшего славу,

Громкий стон испустив, рыдая, безудержно плача,

Голову низко склонив и лицо красивое спрятав,

К мужеубийце с мольбой обратилась и так говорила

Злому, жестокому мужу, рыданьями речь прерывая:

«Великодушный Ахилл, по облику схожий с богами!

Деток-сироток моих пожалей и меня, о, владыка!

Славой троянцев был их отец, тобою сраженный.

Сжалься, молю, надо мной, горемычной из женщин, которой

Воля небесных богов судила печаль и страданья!

Громкие стоны мои и рыданья потомки услышат.

Но, так страдая, зачем говорю тебе это, владыка?

Сжалься, молю, надо мной, хоть я тебе враг ненавистный!

Гектора тело отдай, его опущу я в гробницу!

Братьев моих семерых ты убил и отца дорогого,

Но с них доспехов не снял, а земле их предал с оружьем,

Выкупа даже не взяв, проявил геройскую доблесть.

Вот и сейчас покажи ее нам, предводитель ахейцев!

Гектора тело отдай его детям, дары приносящим,

Чтобы в земле погребли и курган огромный воздвигли, —

Памятник доблестной славы твоей потомкам оставив».

Так говорила с мольбой благородная дочь Этиона.

Гектора дети прекрасные, славные плакали горько,

Видя, как слезы мольбы у милой их матери льются:

Вспомнили дети отца, услыхав его славное имя.

Слезы ручьями текли из очей детей малолетних;

Жесткое сердце и ум Эакида они покорили.

Глядя на них, пожалел он несчастных и гнев укротил свой:

Слезы детей родовитых смягчили жестокого мужа.

Щеки его то краснели, то белыми вдруг становились.

Слезы же он затаил: глаза оставались сухими.

Так ведь бывает порой, что на солнце, светящее в небе,

Тучи нежданно найдут из нижнего слоя эфира,

Мраком покроют густым и погасят сиянье светила:

Бледный виднеется лик сквозь гремящие темные тучи;

Льются потоки дождя на железно-твердую землю.

Ветра же сильный порыв усмиряет вдруг ливень бурлящий.

Видимо, было таким бледно-желтым и сердце Ахилла.

С лилией схожие очи его смотрели сурово.

Душу терзала печаль-печаль о судьбе Гекторидов.

Все-таки слезы, готовые хлынуть из глаз Эакида,

Сдержаны были усилием воли и разумом мужа:

Их незаметно таил в глубине очей своих ясных.

А Поликсена, в хитон одетая мягкий, сказала,

Стройные ноги свои скрывая в складках одежды:

«Сжалься над нами, Ахилл, и нрав усмири свой жестокий!

Старца помилуй, отца моего, убитого горем!

Царь он, а жалостно так к стопам твоим припадает.

О, пожалей его дрожащие старые члены!

Гектора, славного сына Приама, отдай нам за выкуп.

Выкуп возьми за него и меня в придачу рабыней:

Буду в шатрах у тебя с другими служанками вместе».

Кротко промолвила так Поликсена с печалью на сердце.

Жалко их стало Ахиллу, и за руку взял он Приама;

Старца усаживать стал, тихонько плача при этом.

Долго его утешал, уговаривал яства отведать;

И согласился Приам против воли принять угощенье.

Вот вкруг широких столов понесли всевозможные яства.

В это время Ахилл из шатра стремительно вышел,

Злато с повозки он снял, серебро – за Гектора выкуп;

Все остальное отдал Поликсене, – пусть в Трою увозит,

Память храня о помолвке своей с великим Ахиллом:

Не было даже мысли в уме, что до свадьбы погибнет

Сам он, а деву меч поразит на его же могиле.

Все завершив и Гектора тело взвалив на повозку,

«Сколько же дней нам в бой не вступать?» —

вопросил он Приама:

Гектора чтобы оплакать смогли безопасно троянцы.

Старца услышав ответ и дав ему обещанья,

Быстро в палатку к себе возвратился Ахилл несравненный.

Путники, громко стеная, направились к городу Трое.

Ренессанс XII века мы наблюдаем во всей Европе и на востоке и на западе. А с учетом каролингского, оттоновского и македонского возрождений, произошедших еще до XII века, а также палеологовского возрождения обнаруживаем, что вся история Средневековья не есть история в смысле эволюционного развития общества и государства, культуры и религии, искусства и литературы, а есть непрерывная череда «возрождений», плавно перетекающих одно в другое. Причем этой череде «возрождений» предшествовала череда «падений», произошедших после блистательного периода «древнего» развития тех же самых категорий: государства, культуры, литературы, правил общежития, мифов…