Читать книгу - "В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов"

Соединение полковника Буркова формировалось в тревожную предвоенную пору на туркменской земле, в городе Мары, как 9-я отдельная танковая дивизия. 4 июля 1940 года ее командиром назначили одного из первых танкистов Красной Армии полковника Василия Герасимовича Буркова, имевшего опыт работы на бронепоездах в Гражданской войне, а затем опыт строительства и учебы бронетанковых войск. Он уверенно взялся за формирование дивизии и успешно справился с поставленной задачей.

На Западный фронт дивизия выдвигалась в составе 27-го механизированного корпуса, имея на вооружении в основном устаревшие легкие танки Т-26, колесно-гусеничные танки БТ-5, БТ-7 и БТ-7 м. Укомплектованность дивизии танками при отгрузке из Мары едва превышала 50 процентов от полагающихся по штату 375 машин. Поэтому в обоих танковых полках первые батальоны оставались без танков и служили в качестве учебных для подготовки младших специалистов — командиров танков, радистов-пулеметчиков.

В линейных танковых ротах насчитывалось по 17 легких танков, а танковый батальон состоял из трех рот. Только в Брянске, куда головной эшелон прибыл 10 июля, полковник Бурков узнал, что его дивизия, как и весь 27-й мехкорпус, включена в состав 28-й армии, выгрузка эшелонов должна была производиться в районе железнодорожной станции Фаянсовая, куда первый эшелон прибыл на следующий день.

Утром 15 июля поступила директива: управление 27-го мехкорпуса, как всех других механизированных корпусов Красной Армии, упразднено. 9-я танковая дивизия впредь становится 104-й отдельной танковой дивизией, ее танковые полки именуются 207-м и 208-м, а мотострелковый и артиллерийский полки, отдельные дивизионные части и подразделения получают 104-й номер.

Новые порядковые номера были присвоены и двум другим дивизиям, входившим в 27-й мехкорпус: они стали именоваться 105-й танковой и 106-й моторизованной.

В Кирове полковник Бурков представился командарму 28-й армии Качалову и получил от него задачу: сосредоточить дивизию в районе Спас-Деменска. Для этого необходимо было повернуть в обратном порядке полки, уже выступившие в сторону Сухиничей, где первоначально намечалось сосредоточение дивизии, и походным порядком преодолеть более пятидесяти километров. Потому в густом лесу в пяти километрах севернее города Спас-Деменска всю ночь с 16 на 17 июля стоял невероятный шум и гром: прибывающие части занимали отведенные им районы сосредоточения.

Весь следующий день воины дивизии приводили в порядок боевую технику. Утром 18 июля из штаба армии поступило указание: «Выделить подразделение для уничтожения вражеского десанта в районе Рославля». Днем 19 июля в штаб дивизии был доставлен приказ, в котором предписывалось срочно выйти в район города Ельни и уничтожить прорвавшегося туда противника.

В 120-ю стрелковую дивизию этот приказ поступил тоже 19 июля, но она была от Ельни на еще большем расстоянии, чем 104-я танковая.

В эти же дни на железнодорожную станцию Спас-Деменск и некоторые другие станции для дивизии Буркова стали прибывать новые танки Т-34 и KB, некоторые из них при разгрузке попали под бомбежку, а запчастей, специального инструмента, инструкций по эксплуатации и ремонту этих машин еще не было.

Оперативная группа комдива Буркова прибыла в район Ельни вместе с главными силами дивизии. Узнав от капитана Омелюстого, что Ельню заняли части 46-го танкового корпуса, который входит во вторую танковую группу генерал-полковника Гудериана, полковник Бурков произнес:

— Надо же так случиться, первый бой — и с самим Гейнцем Гудерианом, старым знакомым!

Их знакомство произошло в начале тридцатых годов в военном городке под Казанью, возведенном германскими строителями. Там проходили шестимесячные специальные учебные сборы советских и германских танкистов, и на этих занятиях выступал полковник Гудериан, получивший впоследствии неофициальный титул отца германских танковых войск. Тогда и запомнил его молодой советский танковый командир Василий Бурков.

Теперь его танкисты, мотопехота и артиллеристы сосредотачивались в лесном массиве южнее и юго-восточнее Ельни. С холмов, возвышавшихся над окружающей местностью, хорошо был виден город с малоприметными, в основном одноэтажными постройками и поднявшейся над ними пятиглавой церковью.

Для рекогносцировки и организации разведки времени не было. Полковник Бурков и командиры полков рассматривали на рассвете город в бинокли, старались определить занятые противником позиции, определили цели для ударов артиллерии.

Проглотив вчера лакомый кусочек Ельню, немцы утром вели себя спокойно, не спешили продолжить наступление на позиции нашей 19-й дивизии. Взоры их командования были обращены в сторону Дорогобужа, к деревне Каськово, где как раз в это время передовой Гудериановский отряд оказался под интенсивным артиллерийским огнем двух дивизионов пушечного артполка полковника Бармотина.

Полковник Бурков, рассматривая Ельню в бинокль, не мог различить каких-либо признаков расположения войск. Но по стуку топоров, приглушенным командам офицеров и периодически возникающему шуму моторов сделал вывод, что немцы готовят огневые артиллерийские и минометные позиции, намереваясь отбить контрнаступление наших частей. За церковью угадывалось скопление танков, которые немецкое командование, возможно, намеревалось использовать для поддержки своей группировки у деревни Каськово, а возможно, для обороны Ельни.

В любом случае надо было спешить, чтобы упредить противника, взять инициативу в свои руки.

В девять часов открыли огонь артиллерийские полки 19-й стрелковой и 104-й танковой дивизий. Командир 103-го гаубичного артполка майор Асатуров, батареям которого пришлось вчера побывать в немецкой ловушке, но благодаря храбрости воинов удалось без особых потерь вырваться из вражеского кольца, напоминал своим бойцам:

— Отомстим фашистам за вчерашний день!

Первой послала свои снаряды батарея лейтенанта Баланина. Вслед за нею открыли дружную стрельбу батареи младшего лейтенанта Бредихина и лейтенанта Родионова. Артиллеристам хорошо была видна местность, и они с уверенностью били по предполагаемым скоплениям войск противника.

В 9 часов 30 минут из леса двинулся вперед батальон наших танков, за ними пошли в атаку цепи пехоты дивизии Котельникова. И вот тогда вступила в действие находившаяся в Ельне вражеская артиллерия. Наши артиллеристы, прикрывая свои танки и пехоту, направили свои удары на обнаружившие себя огневые позиции неприятеля. На помощь немцам пришла авиация. Немецкие пилоты сбрасывали бомбы на наши танки и пехоту, снова заходили на цели и бомбили, бомбили. А когда фашистские самолеты уходили на юго-запад, наши танкисты и пехотинцы опять старались продвинуться вперед. Но не все… Уже пылало несколько танков Т-26, уже навсегда приникли к ельнинской земле многие воронежские да орловские молодые ребята…

Бой продолжался весь день… Первую скрипку в нем играли артиллеристы, стараясь бить по видимым целям. Асатуровцам удалось отомстить противнику. Когда наблюдатели обнаружили колонну грузовиков с пехотой до 200 человек, а за пехотой мотоциклистов, огонь был беспощаден. Все поле усеялось трупами («За честь Родины», 1941 г., 29 июля).