Читать книгу - "Погружение разрешаю - Валерий Федоров"

Как только «Ихтиандр» вышел из Суэцкого залива в Красное море, началась учеба кандидатов в гидронавты. Новый подводный аппарат требовал новой подготовки. Нам, шестерым кандидатам в гидронавты-наблюдатели, устроили экскурсию внутрь «Севера-2». Меня приятно удивило большое внутреннее пространство, ничем лишним не загроможденное. Внутри аппарата можно было стоять, лишь слегка наклонив голову. При желании можно было даже немного пробежаться рысцой из конца в конец обитаемого отсека. Моторного отсека внутри прочного корпуса, как у «Тинро-2», здесь не оказалось. Двигатели были вынесены в легкий корпус, потому-то в прочном корпусе «Севера-2» и было так просторно. Внутри аппарата разместились лишь некоторые приборы и устройства, которые не могли находиться в водной среде. «Никаких работающих и шумящих механизмов над головой, – подумал я. – Значит, не будет несносного визга вертикальных двигателей».

Красное море «Ихтиандр» одолел за четверо суток. Когда мы были где-то посередине моря, погода резко переменилась. Небо, бывшее безоблачным, покрылось кучевыми сине-белыми облаками, перерастающими в кучево-дождевые облака. Их белоснежные верхушки поднимались высоко-высоко и распластывались в форме наковальни. Это означало, что мы пересекли тропический фронт и попали из области повышенного атмосферного давления с его нисходящими воздушными потоками в область пониженного давления, занятую морским тропическим воздухом, стремящимся подняться вверх. Содержащаяся в нем влага на высотах из-за охлаждения воздуха конденсировалась, отчего появлялись облака, готовые пролиться дождем.

В Аравийском море мы попали в зону действия летнего муссона, гнавшего еще более теплый и сырой воздух со стороны экватора. Ветер был силен и устойчив. Море ходило ходуном, высокие волны били, точно молотом, в правый борт судна. В каюте было противно, жара и влажность не давали дышать. Я приоткрыл иллюминатор (наша каюта располагалась на главной палубе в носовой части судна), и тут же получил «плюху». В каюту попало столько воды, что даже тапочки поплыли. Мои соседи по каюте Игорь Цукуров и Саша Шилван тут же бурно запротестовали: «Пусть лучше будет жарко, только бы не лилась вода». Пришлось задраить иллюминатор наглухо да еще прикрыть его броняшкой – для надежности.

Целую неделю «Ихтиандр» боролся с муссоном. Нос судна то подбрасывало вверх на гребень волны, то опускало вниз, и тогда казалось, что желудок вот-вот выскочит наружу. Когда сидеть в душной каюте становилось совсем невмоготу, я забирался на крышу ходового мостика (моряки называли эту площадку пеленгаторной палубой, потому что там был установлена мачта с радиолокатором), чтобы подышать свежим воздухом. Под ярким тропическим солнцем океан, покрытый белыми барашками, ослепительно сверкал. Трудно было поверить, что при безоблачном небе возможен такой сильный ветер и столь высокие волны. Порой крупная волна с такой силой ударяла в борт судна, что брызги перелетали через трубу. И это при пятиметровой высоте борта «Ихтиадра» в районе миделя, да еще на столько же возвышалась труба над шлюпочной палубой. Что и говорить, шторм был нешуточный.

Через три недели после выхода из Севастополя «Ихтиандр» подошел к своей главной цели, банке Сая-де-Малья. Погода настала изумительная. После пронесшегося короткого тропического шквала небо полыхало багровым пламенем, окрасив и воду в красный цвет. Долго любоваться тропическим океаном не пришлось, пора было браться за работу.

Задача нашей экспедиции состояла в комплексном изучении банки Сая-де-Малья на предмет обнаружения промысловых скоплений рыб и беспозвоночных. Проводившиеся здесь раньше исследования дали лишь отрывочные сведения об этой банке, и мы должны были их расширить. Тем более, что в нашем распоряжении был «Север-2». Ни одна экспедиция до нас не проводила в Индийском океане исследований с применением подводных обитаемых аппаратов. Мы были первыми!

Проблема состояла в том, что этот аппарат предназначался для работы в северных морях, как показывает само его название. Первый аппарат этого типа, установленный на судне «Одиссей», уже работал в Баренцевом море, а наш аппарат (двойник первого), только сошедший со стапелей Адмиралтейского завода, еще нуждался во всесторонней проверке. Это и была главная техническая задача рейса.

Банка Сая-де-Малья как нельзя лучше подходила для испытаний подводной техники. Расположенная в западной части Индийского океана, на Маскаренском хребте, она поднимается почти до самой поверхности океана, не доходя до нее всего 8 м (как было показано на карте). Разнообразие глубин, грунтов, донной фауны и рыб – об этом можно было только мечтать.

Незадолго до нашей экспедиции на банке Сая-де-Малья были найдены промысловые виды рыб и лангусты, правда, в небольшом количестве. Нашей экспедиции поручили более точно оценить запасы таких рыб, как ставрида, саурида, нитепер, а также лангустов. На мою долю выпало разобраться в рельефе и геологическом строении банки Сая-де-Малья. Перед собой я поставил следующие научные задачи: изучить как можно подробнее рельеф вершинной поверхности банки, ее геологическое строение и происхождение, а также типы и распределение донных ландшафтов. Мне было интересно узнать, в чем состоит своеобразие донных ландшафтов тропических подводных гор. Кроме чисто научного интереса, постановка этой задачи была продиктована и практическими потребностями. Дело в том, что на каменистом грунте рыбаки часто рвут тралы, а то и вовсе теряют их. Один современный трал стоит около 30 тысяч долларов, в то время как зарплата морского геолога за весь шестимесячный рейс в то время не превышала пятисот долларов. Вот почему в каждую научно-поисковую экспедицию на рыбопоисковых судах отправляли морского геолога или геоморфолога: одним спасенным от порыва тралом ученый с лихвой окупал свое участие в рейсе, не считая собранных им сведений о рельефе морского дна.

Еще Чарльз Дарвин нашел на банке Сая-де-Малья кораллы и назвал ее коралловой банкой. После Дарвина на банке Сая-де-Малья работали американцы Брюс Хизен и Джордж Шор. Первый выяснил место этой банки в геологической структуре западной части Индийского океана. По Хизену выходило, что первоначально Маскаренский и Мальдивский хребты составляли единое целое и находились в том месте, где сейчас находится срединный Аравийско-Индийский хребет. В начале кайнозоя (примерно 50–60 млн лет назад) поднявшаяся из недр земли магма разорвала единый хребет на две части, и они разъехались в разные стороны, словно на ленте транспортера. Теперь они находятся по разные стороны от Аравийско-Индийского хребта на расстоянии 2000 км один от другого. Итак, Брюс Хизен объяснял происхождение банки Сая-де-Малья с позиций тектоники плит.

На физиографической карте дна Мирового океана, которую составил Хизен (в содружестве с М. Тарп), банка Сая-де-Малья была показана плоской, как блин: никакого рифа на ее вершине они не выделили. Мне это показалось подозрительным.

Джордж Шор, геофизик, взрывал над банкой заряды тротила и записывал сигналы, отраженные от различных слоев внутри нее. Чем плотнее породы, тем быстрее проходят через них сейсмические волны. Для каждого типа горных пород известны характерные скорости сейсмических волн, измерив которые в реальных условиях, геофизики решают обратную задачу: определяют, в каких породах проходили волны. Так можно обойтись без дорогостоящего бурения скважин.