Читать книгу - "Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой - Жаклин Кеннеди"

Придя в клан Кеннеди, я оказалась словно на заминированном поле.

Кеннеди не просто особенная семья, она одна из самых особенных. Больших и дружных семей в Америке немало, я сама постоянно жила в таких семьях. У дедушки в Ласате летом собирались до пятнадцати внуков примерно одного возраста. В Хаммерсмите летом жили трое детей самого Хью от двух первых браков, мы с Ли и наши младшие сестричка и братик, хотя возраст был настолько разный, что мы и родство-то ощущали с трудом. Джанет родилась у мамы, когда мне было шестнадцать, а Джейми и того позже – через два года.

У Кеннеди дети тоже были разного возраста, но разница составляла по полтора-два года, но они были единым целым не из-за возраста, а потому что воспитаны как единое целое. Об этом я уже говорила.

Для всех Кеннеди политика была той самой водой, в которой они плавали как рыбы с детства. Они с ранних лет слышали разговоры о политике, обсуждение тех или иных вопросов взрослыми, с этих лет знали, что им предстоит одному за другим стать политиками, не скрывались и амбиции отца: три сына – три президента.

Привыкшие к таким беседам, Кеннеди ужаснулись, когда на вопрос о моих политических пристрастиях (подразумевалось, что я немедленно должна стать демократкой, даже если до того была ярой республиканкой) получили ответ, что я политикой не интересуюсь совсем.

– Репортер не интересуется политикой?!

Словно все репортеры только о политических баталиях и пишут. Признаю, что мои интервью были настоящими пустышками, но ведь я не рвалась в первые ряды знаменитых репортеров, мне просто была нужна журналистская практика, чтобы потом написать непременно гениальный большой американский роман.

Меня меньше волновало осуждение сестер Джека, несколько больше Бобби (Тедди, как самый младший, голоса еще не имел), еще сильней Роуз и серьезно тревожило недовольство Джозефа и Джека. У мужа-политика не могло быть аполитичной жены.

То, что я не сыпала звонкими именами, не знала наизусть всех претендентов на пост президента за предыдущие годы, понятия не имела, кто из влиятельных лиц Америки в какой партии состоит и не очень этим интересовалась, немедленно было расценено как недостаток в развитии и никчемность.

Я «бунтовала», не желая интересоваться политикой, но когда Джек вступил в президентскую гонку, все же оказалась вынуждена втянуться в политические баталии.

Политику не любила, не люблю и уже никогда не полюблю (кто ее любит кроме тех, кто занимается профессионально?), но если она заинтересует моих детей, буду вынуждена, все так же скрепя сердце, им помогать. Надеюсь, обойдется…

Для Джека жизнь без семьи Кеннеди и без политики немыслима. Он в этом родился, он этим жил, он в этом и погиб. Однажды я сказала, что Джека застрелил не Освальд, а политика и Кеннеди. Заявление получилось наивное, но по сути верное. Со мной согласились отчасти только в первой половине высказывания, той, где о политике.

Но ведь в политику Джека привела семья Кеннеди…

Для Джека его семья (Кеннеди, а не мы с детьми) всегда была на первом месте. Семья Кеннеди и политика, все остальное потом. Как бы ни любил Джек наших детей, едва ли он пожертвовал бы своей карьерой ради их удобства.

Наверное, только так человек может достичь вершин в политике, но как же тяжело рядом с таким человеком!

Джек никогда не обращал внимания на то, какое впечатление производят его слова на меня, оскорбить невзначай – это так на него похоже! Он мог в присутствии знакомых вскользь сказать, что я совершенно не подхожу американскому народу и меня можно лишь мельком показывать по телевизору. Это было сказано, когда сам Джек едва живой приходил в себя после операции.

Не выдержав, я расплакалась. Но муж не стал меня утешать или извиняться, оказалось, что вся семья Кеннеди такого же мнения – Джеки совершенно не годится для того, чтобы ее показывать людям. Разве что спрятать куда-нибудь за спины родни.

Единственный мой сторонник Джозеф Кеннеди, и тот мрачно пошутил:

– Если не желаешь красоваться перед объективами или быть на виду, то тебе лучше забеременеть.

В первые годы замужества мне было очень трудно. Джек болел, ему сделали тяжелейшую операцию, восстановление проходило очень тяжело, мы все время нервничали и находились рядом. Потом он сразу включился в избирательную кампанию 1956 года, намереваясь стать лидером Демократической партии.

Как и советовал Джозеф Кеннеди, я уже была беременна. Джек выборы проиграл, хотя был близок к победе. Утешить мы его ничем не могли, но я все равно не понимала, как он мог просто улететь во Францию, оставив меня одну в ожидании родов.

Во Франции в это время отдыхали все Кеннеди, которым я совершенно не подходила – не была активной, плохо помогала мужу во время выборов, требовала хоть какого-то внимания и уважения к себе.

Джек улетел, не обратив ни малейшего внимания на мою просьбу, семья Кеннеди важней его собственного неродившегося ребенка. Мало того, он не стал отдыхать вместе с родителями, а, слегка зализав раны, отправился на арендованной яхте в плаванье вместе с любовницей.

У меня раньше срока родилась мертвая девочка. Я так мечтала назвать дочку Арабеллой…

Открыв глаза после наркоза, я увидела подле своей постели не Джека, а Бобби, сразу все поняла и спросила только о ребенке. Джека несколько дней не могли найти в море, он не находил нужным звонить супруге. И когда узнал о рождении дочери мертвой, тоже не слишком расстроился, подобное вовсе не входило в планы будущего президента. Я совершенно не вписывалась в семейство Кеннеди.

Джека почти силой заставили прилететь в Ньюпорт и прийти в больницу. Разговаривать я с ним не стала. Если я не подходила сенатору Джону Фицджеральду Кеннеди как супруга, то он мне не подходил как муж.