Читать книгу - "Тайна трагедии 22 июня 1941 года - Бореслав Скляревский"

— Этот генерал ничего не понял. Он ничего не понял. Мы, коммунисты, — не пацифисты, мы всегда были против несправедливых войн, империалистических войн за передел мира, за порабощение и эксплуатацию трудящихся. Мы всегда были за справедливые войны, за свободу и независимость народов, за революционные войны, за освобождение народов от колониального ига, за освобождение трудящихся от капиталистической эксплуатации, за самую справедливую войну в защиту социалистического отечества. Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство, завоеванное трудящимися под руководством Партии Ленина. Германия хочет уничтожить нашу Великую Родину. Родину Ленина, завоевания Октября, истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне.

Вот таким образом, под впечатлением речи Сталина 5 мая 1941 года у Жукова и появилась идея нанести превентивный удар по врагу. Нарком Тимошенко также согласился с этой идеей. Конкретно разработать этот план было приказано генералу А. Василевскому, который 15 мая доложил проект директивы непосредственно Тимошенко и Жукову, а те в свою очередь не решились подписать документ без предварительного одобрения Сталина.

В 1965 году маршал Жуков в интервью историку В. Анфилову вспоминал как Сталин, услышав о предупредительном ударе по немецким войскам, резко высказался: «Вы что, с ума сошли, хотите немцев спровоцировать?». Жуков и Тимошенко сослались на выступление вождя 5-го мая, на что Сталин ответил: «Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят на Западе очень многие». /70/.

Так и был зарублен на корню план превентивной войны Жукова. Сталин даже не стал его читать. Жуков в своих последних мемуарах 1974 года честно говорит о гибельности своей превентивной идеи. «Сейчас же я считаю, хорошо, что Сталин не согласился тогда с нами. Иначе, при том состоянии наших войск, могла произойти катастрофа гораздо более крупная, чем та, которая постигла наши войска в мае 1942 года под Харьковом».

Писатель-лжеисторик Н. Яковлев в книге «Маршал Жуков», подобно Волкогонову, много вранья напустил, пытаясь объяснить жуковский «план превентивной войны», представив его почти шедевром полководческого искусства, а вот мол, упрямство Сталина этому помешало. Однако, у Жукова хватило мужества, пусть на склоне лет, признать свою ошибку и благодарить Сталина за то, что он помешал реализации «военного шедевра» и предотвратил катастрофу. /67/.

Военный историк Н. Червов в своей книге очень убедительно показывает, что Сталин никогда даже не рассматривал какие-либо военно-тактические планы, в которых Советский Союз хотя бы в малой степени можно было обвинить в агрессии, и далее автор говорит «…видимо какая-то незримая сила оберегала Россию и питала ее жизненными соками для последующей смертельной схватки с коричневой чумой». /18/.

Ну, почему же незримая, тов. Червов, очень даже зримая и значительная! Эта сила — гений Сталина!

Хотелось бы на этом закончить всякие разговоры по поводу «превентивных сценариев» со стороны Советского Союза. Когда все эти лжеисторики и болтуны начинают говорить об этом, они забывают о самом главном, — Советский Союз в полной мере не готов был к войне, тем более, с таким противником как гитлеровская Германия, так как состояние боеготовности Красной Армии оставляло желать лучшего, мягко говоря.

Руководители СССР в неизбежности войны были убеждены. Страна готовилась к ней, но подготовить страну к войне с таким противником, каким была Германия, — для этого мало знать, что она будет. У нас, например, еще до войны были изобретены виды оружия, которые были лучше немецкого и вообще любых видов западного вооружения. Но чтобы наладить их серийное производство и обучить владению им тысячи и тысячи людей требовались годы. И Сталин принимал всяческие меры, шел на любые дипломатические ухищрения, чтобы еще хоть на год, на полгода отсрочить войну. Этой же цели, главным образом, и служил Договор о ненападении от 23 августа 1939 года. /22/.

К тому же надо не забывать, что в СССР до 1939 года не было регулярной армии, а были территориальные формирования. Только 1 сентября 1939 года был принят новый Закон о всеобщей воинской обязанности, устанавливающий единую систему комплектования армии и флота, а в феврале 1941 года был разработан и утвержден первый мобилизационный план.

Уже в 1965 году в беседе с писательницей Е. Ржевской, маршал Г. К. Жуков очень решительно и твердо оценивал действия И. В. Сталина перед началом Великой Отечественной войны. /70/.

«Сталин не хотел воевать. Мы были не готовы. У нас до 1939 года настоящей регулярной армии, по сути, не было, — территориальные призывы. Сталин не хотел воевать. Он готов был, по-моему, на уступки… Когда поступали данные, что немецкие дивизии группируются тут, Сталин написал Гитлеру. Гитлер ответил, — я читал, — что он дал слово, что его слово есть слово. Заверял, что это! для других намерений. У нас полагали — для операции «Морской лев». Все помыслы и действия Сталина были пронизаны одним желанием, — избежать войны, и уверенностью в том, что ему это удастся. Никто тогда и не думал сомневаться в его суждениях и оценках обстановки.

Агрессия Германии против СССР могла бы иметь место уже в сентябре 1939 года, а не в июне 1941 года, если бы Сталин отклонил предложение Гитлера. А так называемый пакт «Молотова-Риббентропа» дал Советской Родине 20 месяцев передышки, в течение которых в 8 раз(!) увеличились военные ассигнования, численность армии была доведена до 5 миллионов человек, создавались новые системы вооружения, произошло расширение территории СССР за счет включения в него Прибалтики, Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии, ужесточилась производственная дисциплина, усилилось морально-политическое и патриотическое воспитание… /28/.

Гитлер со своей стороны прекрасно понимал, что если войну он начнет хотя бы на год позже, то СССР наверняка окажется победителем и понесет меньшие потери. Это понимали и лидеры западных противников Гитлера. Они делали все от них зависящее, чтобы война против СССР началась как можно быстрее и чтобы большевики понесли значительные потери.

В этих условиях все действия Сталина были исключительно правильными и эффективными. По этому поводу очень ярко и правдиво высказался Александр Зиновьев, известный философ и советолог: «В чем только не обвиняли Сталина в связи с войной! Я с юности был антисталинистом и оставался им до смерти Сталина. Тем не менее я утверждаю, что Сталин проявил себя и в период подготовки к войне, и в проведении ее как гениальный стратег. В тех условиях, с теми возможностями, какими располагала страна, любая другая стратегия означала бы неминуемое поражение».

И Гитлер решил поспешить, прибегнув к скорейшей реализации операции «Барбаросса», успех которой целиком зависел от того, удастся или не удастся фюреру осуществить ее начало в обстановке строжайшей военной тайны. /26/.

Главная идея военной хитрости в целях обеспечения внезапности при подготовке немецко-фашистского вероломного нападения на СССР в соответствии с операцией «Барбаросса» — любыми путями представить дело так, будто готовится вторжение на Британские острова. Гитлер не жалел средств для осуществления этой, по его словам, «величайшей в истории войн военной хитрости» — внезапному «оцеплению» подверглось побережье Ла-Манша и Норвегии, где устанавливалось техническое «оборудование», которое неприятельская разведка должна была принять за неизвестные до той поры «ракетные батареи», распространялась дезинформация о намерении использовать против англичан авиадесантный корпус смерти, выпускались и «случайно» попадали в руки английской разведки самые свежие топографические карты Великобритании, изданные в Германии, с указанием объектов, подлежащих уничтожению, фабриковались ложные приказы, личные письма, которые с целью дезинформации либо подбрасывались англичанам, либо организовывалась «утечка» помещенных в ней «секретных» сведений, производился спешный набор переводчиков из числа чистокровных арийцев, владеющих английским языком будто бы для обеспечения связи между «германскими оккупационными властями» и населением покоренной Великобритании, распространялись слухи о «точной дате» нападения на Британские острова и так далее.