Читать книгу - "Запад и Русь. Истоки противостояния - Георгий Катюк"

Вскоре после этого разразилась шестилетняя война, в которой погибло до пятидесяти тысяч фарисеев. Оставшиеся в живых вынуждены были искать убежища в Египте.

Я привел этот фрагмент для того, чтобы можно было понять: фарисеи и саддукеи молились разным богам, а значит, и священные книги у них были разные. Тора с ее племенным божком не могла быть и не была Торой саддукеев. То, что сейчас изучают иудеи, — это учение, появившееся практически одновременно с христианством и, следовательно, никак не причастное к его зарождению. Оба этих учения были обломками третьего — более простого и универсального, которое не нуждалось в огромном штате священников для его передачи непосвященным, поскольку было более доступным для понимания.

Это, между прочим, ставит под вопрос существующую точку зрения о демократичности учения и ритуалов фарисеев. Якобы последние были ближе к народу, ибо в отличие от саддукеев учли в своих верованиях вековые народные традиции и обряды. Так считают современные иудеи и не могут иначе. Ведь они как раз и являются потомками тех самых фарисеев. Кто же о своих отцах-основателях скажет плохо?

На самом деле фарисеи сделали все, чтобы максимально отдалиться от народа. Потому-то и изгнал их Христос из Храма. И тот факт, что Каиафа, отправивший Христа на смерть, был саддукеем, не добавляет фарисейству демократичности. Это было как раз то исключение, которое подтверждает правило. Вдумайтесь: беднейшие слои населения, сельских жителей, стали называть крестьянами. Отчего? Да оттого, что они были первыми христианами. Теперь понятно, насколько далеки были фарисеи от народа?

Впрочем, саддукеев здесь также никто не выгораживает. Аюбая религия имеет тенденцию к подмене своего духовного наполнения чередой бездумных обрядов. И жрецы в этом процессе играют не последнюю роль. Надо полагать, саддукеи также были не свободны от некоторой склонности к ритуализации веры. Может, именно это имел в виду Христос, когда призывал беречься «закваски фарисейской и саддукейской» (Мф. 16:11–12).

Да и крестьянами стали называть бедняков не только в противоположность более состоятельным фарисеям, но, возможно, даже в большей степени в противоположность саддукеям. Ведь последние принадлежали к еще более зажиточным слоям населения. Не в пользу демократичности саддукеев свидетельствует и эпизод с глумлением царя-первосвященника над народным обычаем. Собственно, и Иисуса, как живое воплощение мессианской идеи, они, как и фарисеи, не признавали. В лучшем случае, как пророка.

Впрочем, все это не так важно. Речь ведь не о людях, а об учении. А оно в саддукейской редакции все-таки выглядело привлекательней, чем у фарисеев. Хотя бы уже тем, что, как и христианство, было обращено ко всем «языкам»^[35].

Итак, первоначальный иудаизм был чужд кастовой замкнутости и ксенофобии и, следовательно, никоим образом не мог стать катализатором антисемитских настроений. Даже само понятие «богоизбранной нации» не могло возникнуть в эпоху владычества саддукеев, т. е. до появления на свет христианства, и поэтому не могло породить антисемитизм. А библейские сюжеты о заключении соглашений (Заветов) с Богом вначале Авраама, затем Моисея, обозначившие водораздел между иудеями и всем остальным человечеством, являются в свете сказанного не более чем идеологическими вставками.

Что же вызвало победу фарисейского направления в иудаизме?

Вот христианство и вызвало. Большая часть иудеев крестилась и стала христианами, что сразу же лишило иудаизм права называться мировой религией, превратив его в некое подобие секты, правда, еще очень влиятельной. (Вспомним, что даже в Средние века евреи умудрялись занимать руководящие посты.) Поначалу не очень серьезный, коснувшийся лишь обрядовой стороны древней веры, конфликт между точками зрения внутри иудаизма стал разрастаться, охватывая все более широкие слои иудеев, все большее количество догматов и ритуалов. И если начальная фаза рождения христианства носила всего лишь характер бунта против закосневшего в законничест-ве иудейского истеблишмента, то итогом стало полномасштабное межконфессиональное противостояние.

По-разному стали разрешать эту проблему ортодоксы и ранние христиане. Если христиане пошли по уже проторенному саддукеями пути интернационализации религии, вербовки неофитов, то ортодоксы избрали путь самоизоляции, отказа от прозелитизма и запрета межконфессиональных браков (впоследствии превратившихся в «межэтнические»), решив, что только так можно добиться сохранения веры в неизменном (чистом) виде.

Собственно, в «чистом» виде хотели сохранить иудаизм и христиане. Недаром время от времени из их рядов раздавались протестантские призывы к возврату к «чистой», «отчей» или «старой» вере, под которой, конечно же, имелся в виду иудаизм саддукейского толка.

Однако же ни тот, ни другой путь не способствовал решению данной задачи. Ну, с христианством более-менее ясно. Его возврату к «чистой» вере мешал образ Христа-Спасителя, пришествие которого считалось христианами уже свершившимся фактом в отличие от царства иудейского «Машиаха» (Мессии), которое, как считали ортодоксы, еще только грядет. Фигура Спасителя вызывала наибольшее раздражение у иудеев как нового, так и старого толка.

Не так заметны различия между модернизированным и прежним вариантами иудаизма, не столь афишируемые из-за своего несоответствия идее неизменности учения. Но и они, если присмотреться, огромны. И это при том, что иллюзия неизменности поддерживается еще и за счет обилия соответствующих вставок в текстах, одной из которых, как уже было отмечено, является библейский сюжет о заключении Завета с Богом, имеющий фарисейское, т. е. позднее происхождение.

На первый взгляд, не совсем понятно, зачем все это. Я имею в виду самоизоляцию. Ведь цель, которая ставилась при этом, — сохранение веры в «чистом» виде, — не была достигнута. Более того, вставки и исправления по сути породили новую религию.

Все становится на свои места, если предположить, что таким способом можно было добиться превращения еврейства из социальной прослойки империи, коей, как выясняется, оно и было на тот момент, в «народ». Не стану настаивать на том, что именно желанием такого рода руководствовались еврейские вожди, предпочтя фарисейский партикуляризм интернационализму саддукеев. Скорее, вначале это произошло спонтанно на почве бойкота ненавистного христианства. Но в том, что желание стать «народом» впоследствии сыграло огромную роль в деле перевода иудаизма на фарисейские рельсы, сомневаться не приходится. Ведь без его осуществления не воплотилась бы в жизнь главная сионистская мечта — «возвращение исторических территорий».

Ибо наивно было бы думать, что мировое сообщество могло пойти на выделение территории под строительство государства может и не совсем заурядной, но секте.

Отсюда и затушевывание различий между двумя версиями учения, уничтожение следов его функционирования в качестве мировой религии, локализация историками еврейской прародины в Палестине. Иудеи с самого своего появления на исторической сцене должны были выглядеть этнической, а не религиозной или какой-либо еще общностью. Только в этом статусе они могли обладать исторической родиной. Саддукеизм с его прозелитизмом препятствовал этому, выявлял в них «безродных космополитов», а следовательно, не должен был даже афишироваться, не говоря уже о том, чтобы почитаться в качестве официальной доктрины.