Читать книгу - "Эликсир и камень - Майкл Бейджент"

Герметизм и особенно алхимия с большим энтузиазмом были восприняты последователями суфизма. Основоположники суфистской школы в Багдаде сочиняли трактаты по алхимии, и впоследствии их имена связывались с алхимическими традициями. Терминология алхимии использовалась для толкования учения суфиев: «Учитель… воздействует на основной металл души ученика и при помощи духовных методов суфизма превращает этот основной металл в золото»[50]. По словам основателя суфизма: «Именно мы своим взглядом превращаем дорожную пыль в золото»[51]. В суфизме «мир является обрабатывающим инструментом, который шлифует человечество»[52]. «Великий труд» алхимика для приверженцев суфизма означал то же самое, что и для Зосимы, то есть духовное превращение человека, а эликсир, или «философский камень», становился символом внутренней целостности и завершенности. Основоположники суфизма также позаимствовали герметическую концепцию соответствия, взаимосвязи макрокосма и микрокосма. Во многих текстах суфиев просматриваются явные параллели с работами герметиков.

Самый знаменитый и влиятельный из арабских алхимиков Джабир ибн Хайям (721 – 815 гг.) тоже был последователем суфизма. В своей работе он заложил основы всей последующей исламской алхимии. Джабир проповедовал идеи общей космологии, которые перекликались с александрийским герметизмом. Он проводил аналогию – впоследствии она приобретет огромное значение – между алхимиком и Создателем, где «человек описывался как микрокосм и одновременно как воплощение Бога, и поэтому человек был способен познать все и творить чудеса»[53].

Насколько нам известно, Джабир был первым, кто ввел в алхимию продукты животного и растительного происхождения, например кровь, мочу и костный мозг. Кроме того, он сыграл важную роль в распространении в исламском мире теории чисел Пифагора. В своих работах он демонстрировал необыкновенную эрудицию, в том числе знакомство с алхимией и философией такой далекой страны, как Китай. Именно в книгах Джабира появляется первый дошедший до нас текст «Изумрудной скрижали», хотя приписывают его более древним источникам. В то же время Джабир вместе со своими учениками издавал труды, касающиеся множества других предметов: математики, магии, астрологии и астрономии, медицины, зеркал, осадных орудий, механических автоматов. На протяжении многих лет он жил в Багдаде и служил придворным алхимиком халифа Гаруна аль-Рашида, известного нам по сказкам «Тысячи и одной ночи». Вне всякого сомнения, своей магией, таинственностью и очарованием эта книга в определенной степени обязана Джабиру и его кругу.

К десятому веку нашей эры Багдад превратился в центр науки и образования всего исламского мира с блестящим сообществом философов, проповедников, писателей и переводчиков. В городе даже существовала многочисленная – до 40 тысяч человек – иудейская община, члены которой занимались изучением текстов и дисциплин, впоследствии получивших название Каббала. Герметизм всегда поддерживал тесные связи с эзотерической иудаистской философией, и поэтому упоминание в герметических текстах о иудаистских алхимических учениях выглядит совершенно естественным. И действительно, теперь стало понятно, что герметизм подчеркивал – или даже устанавливал – многие точки соприкосновения религий, такие, как общий взгляд на пророков Ветхого Завета. К концу первого тысячелетия герметизм был готов к своему дебюту в христианской Европе. Однако, прежде чем это могло произойти, христианская Европе должна была обрести интеллектуальную утонченность и широту взглядов, необходимых для принятия этого учения.