Читать книгу - "Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - Андрей Буровский"

Король присягнул конституции (ему, правившему в тот момент, тоже была выгодна конституция), и казалось, Польша вскоре изменится до неузнаваемости.

Но ведь шляхтич имеет право на конфедерацию и рокош! Никто не смеет покуситься на эти священные права!

Трое польских магнатов собрались в местечке Торговцы, под Уманью, и провозгласили Акт своей конфедерации.

Их имена прекрасно известны и в современной Польше, и вызывают скрежет зубовный у поляков: К. Браницкий, С. Жевуский, Ф. Щенсный-Потоцкий. Три изменника. Совсем недавно этот Акт собственноручно редактировала Екатерина II, а 14 мая 1792 года, в день провозглашения Акта Тарговицкой конфедерации, войска Российской империи пересекли границу Речи Посполитой. Вскоре и Пруссия начала интервенцию.

Войска, верные сейму, быстро стали проигрывать войскам конфедерации. Король поддержал конфедерацию. Речь Посполитая оказалась оккупированной, а 12 января 1793 Австрия, Пруссия и Российская империя в Петербурге подписали Конвенцию о втором разделе Речи Посполитой.

Реформы Четырехлетнего сейма был отменены, а собранный в Гродно сейм в 1793 году утвердил новый акт раздела части Польши.

Только зиму 1793/94 годов было спокойно. А в марте грянуло знаменитое Польское восстание 1794 года под руководством Тадеуша Костюшко — личности вполне легендарной. Настолько легендарной, что сказать о нем несколько слов необходимо…

В наше время пылкая революционность, мягко говоря, не находит понимания у общества. Политиканством, а тем паче потугами «железной рукой загнать человечество в счастье» все накушались выше крыши. Но что поделать!

В XVIII веке находилось немало людей, по внешнему виду вменяемых, которые стремились к «Свободе, Равенству, Братству»… И стремились именно путем создания клубов, тайных обществ, революционной фразеологии, сколачивания вооруженных шаек, поднятия восстаний, убийства монархов, подавления всех несогласных и прочего безобразия. Отдал этому дань и Александр Сергеевич Пушкин; помните:

Кишкой последнего попа

Последнего царя удавим.

Кто бы мог подумать, что мальчик из приличной семьи, окончивший Царскосельский лицей, напишет такое?! Человек, просивший своего царя быть его цензором, человек, несомненно религиозный?!

И точно так же кто бы мог подумать, что мальчик из семьи старопольского помещика средней руки, выученик школы монашеского ордена пиаров, вдруг возьмет и уедет в США участвовать в Войне за независимость? И не романтики ради, не на бизонов же охотиться! А воевать за независимость США на стороне колонистов? А Тадеуш Костюшко уехал и воевал довольно лихо. Первая крупная победа колонистов под Саратогой в 1777 году во многом есть его заслуга.

В 1784 году Костюшко возвращается в Польшу, но никакой должности в ее армии не получает. Бригадный генерал армии США высказывает слишком свободолюбивые взгляды, называет магнатов… примерно так, как их следует называть.

Но в 1789 году Костюшко идет служить Четырехлетнему сейму, в чине бригадного генерала участвует в действиях против войск Тарговицкой конфедерации. Это как раз по нему! Борьба за демократию, с феодалами, клерикалами, консервативными элементами!

Но правительство капитулирует перед Тарговицкой конфедерацией, и Костюшко опять делать нечего; он уезжает за рубеж, появляется в якобинском Париже, уговаривает «патриотов» помочь воюющей Польше. Понимания он не находит.

А тут — национальное унижение 1793 года! Вот она — та революция, в которой соединяется наивный национализм первых национальных государств и еще более наивный, восторженный реформизм. «Все поменять!». И всем сразу станет хорошо.

Польское восстание началось под лозунгами национальной единой Польши, воссоединения земель, отторгнутых Российской империей, Австрией и Пруссией, и продолжения реформ Четырехлетнего сейма.

Это было как раз то, что нужно, и 24 марта 1794 года в Кракове Тадеуш Костюшко провозгласил Акт восстания и произнес текст присяги как диктатор. Был он объявлен и главнокомандующим национальными вооруженными силами.

«Я не буду биться за одну шляхту, — провозгласил шляхтич Костюшко. — Я хочу свободы всей нации и только за нее буду жертвовать своей жизнью». По тем временам это было и благородно, и «прогрессивно».

А с другой стороны, страшненький он был человек, этот Тадеуш Костюшко, друг Вашингтона и якобинцев. Мало кому известно, что в мае-июне 1794 года в Варшаве польские якобинцы практикуют революционный террор против лидеров тарговичан. И людей не просто пугали, их вполне серьезно убивали за «не правильные» убеждения…

Но и отдадим должное Тадеушу Костюшко, причудливому гибриду якобинца и помещика — он умел идти до конца там, где останавливались люди умные, умудренные и решительные. 7 мая 1794 года Костюшко издал Поланецкий универсал, в котором твердо обещал крестьянам свободу, если польские патриоты победят. И это дало сразу же десятки тысяч новых волонтеров. Косиньеры, то есть косцы, называли этих крестьянских парней. В Средневековье польский крестьянин мог идти в бой с косой, и считался грозным бойцом. У косиньеров Костюшко были, конечно, и ружья, но даже приток крестьян в армию мало что менял.

Опомнившись от первых поражений, Пруссия и Российская империя бросили в бой все свои силы. Суворовские чудо-богатыри, переходы по 40, по 60 верст, с пением бравых песен, блестящие лобовые атаки на супостатов, ослушавшихся матушку-царицу, умелая поддержка конницы и артиллерии.

А главное и сумей Костюшко разбить именно эти армии — ведь все равно пришли бы новые. В сравнении с Пруссией и Российской империей Польша была подобна ребенку, затеявшему всерьез драться с двумя здоровенными мужиками.

К сентябрю «очищены от бунтовщиков», как писал в рапортах Суворов, вся Литва и вся Галиция. И украинские, и белорусские области полыхают; никто не хочет под Российскую империю. Всем приходится объяснять, как нехорошо бунтовать против русской матушки-государыни, до конца дней изъяснявшейся с сильным акцентом.

10 октября под Мациевицами тяжело ранен и взят в плен Тадеуш Костюшко. Сохранилась легенда, что Костюшко лежал на земле, раненный в живот, истекая кровью. Прошел дождь, Костюшко дрожал от холода.

Казачий полковник Денисов нашел Костюшко и узнал его. Он велел казакам положить на землю несколько плащей, перенести на них Костюшко и перевязать. После чего спросил, не нужно ли еще чего-нибудь вражескому генералу.

— Ничего не нужно, — кратко ответил Костюшко.

— Я знаю Вас, генерал, как великого человека, и всегда готов оказать вам любую услугу, — сказал Денисов.

— И я тоже знаю Вас, полковник Денисов, — ответил Костюшко.

Казаки сделали из своих пик носилки и понесли Костюшко в лазарет. И до конца своих дней полковник Денисов гордился этой беседой и охотно рассказывал о ней.

И все, стоявшие возле этих носилок.

Вот она, двойственность отношения к Тадеушу. Воевать с ним надо, и взять его в плен — доблесть. Но уважение к нему огромное, и даже взять в плен его особенно почетно не потому, что он страшен и опасен, а потому, что он «великий человек», творящий великие дела. И даже на того, кто видел, как его несут, падает отсвет славы Костюшко.