Читать книгу - "История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас Гудавичюс"

Появление монарха, его последовательные и разумные действия помогли сплотиться общественным силам даже быстрее, чем ожидалось. Появились перебежчики из лагеря Глинского. Практически мятежники уже ни на что не влияли, военные действия приобрели характер войны между Литвой и Россией. К моменту прибытия Сигизмунда II против Литвы действовало 60-тысячное русское войско под командой Якова Захарьича и Даниила Щени, хорошо известных литовцам по недавней войне. Главные силы русских и Михаила Глинского стремились овладеть Минском. Сюда и направилось литовское войско, усиленное поляками. Отдельными частями командовали Станислав Кишка, Николай Фирлей и Альберт Гаштольд. Русские и Глинский, не решаясь на сопротивление, стали отступать. Подразделение Гаштольда вскоре достигло пограничных российских областей. Великий князь не вмешивался в действия главнокомандующего Константина Острогского. Он понимал, что не обладает полководческим талантом, и не мешал полководцам. Однако, находясь в зоне военных действий, он наблюдал за воинами и воодушевлял их, повышал ответственность командиров и, главное, основательно и толково занимался обеспечением войска. Вскоре литовцы подошли к русской оперативной базе в районе Орши (гарнизон Оршанского замка сам отбил все атаки противника). В первой половине июля Сигизмунд II расположил лагерь литовского войска уже близ Днепра. 18 июля литовцы атаковали расположенный под Оршей русский военный лагерь. Битва не состоялась, ибо Василий III приказал своим командирам избегать прямых столкновений. Русские начали отходить еще ночью, и вскоре нападение превратилось в преследование. С разницей в четыре дня Константин Острогский взял ре- /521/ ванш у Даниила Щени за поражение восьмилетней давности. Русские напоследок сожгли принадлежащий Альберту Гаштольду Дорогобуж и покинули территорию Великого княжества Литовского.

Хорошо технически обеспеченное литовское войско (за время кампании было проложено 340 мостов через реки и болота) из Орши двинулось к Смоленску. Сигизмунд II расположился здесь и послал объединенное литовско-польское подразделение под командой Станислава Кишки разорять русские земли близ Вязьмы. Когда вокруг стали накапливаться русские силы, Кишка скомандовал отступление. Посланный на подмогу Фирлей разминулся с Кишкой, как раз менявшим позицию. Литовцы и поляки начали обвинять друг друга, однако атаку русского авангарда удалось отразить, и оба отряда благополучно возвратились. Самые печальные последствия имела распря между Младшим Николаем Радзивиллом из Гонёндзи и Альбертом Гаштольдом, позднее сказавшаяся на деятельности рады панов. В смоленский лагерь прибыл Евстафий Дашкевич, ранее с 200 воинов бежавший из России. Приютивший его Константин Острогский просил о прощении старого предательства. Сигизмунд II согласился на это и не просчитался, приобретя великолепного защитника государственной границы.

В начале осени великий князь удовлетворился разорением Вяземской земли, и войско отступило от Смоленска вглубь страны. Это было сделано очень вовремя, ибо крымские татары, воспользовавшись войной Литвы и России, вторглись в Великое княжество. Им удалось разорить Волынь и Подолье; осмелев, они дошли до Слуцка. Здесь и настиг их главные силы Константин Острогский с 8000 всадников. Полоз подверг разгрому отдельную татарскую часть. Лука Морав с отрядом из 200 поляков, вооруженных пищалями, попал в засаду, но, хорошо закрепившись в лагере, отбил атаковавших татар (они потеряли почти 500 воинов). Охваченных паникой и бросивших добычу крымчан добил слуцкий князь, напавший на них из своего замка.

События под Оршей с очевидностью показали превосходство литовского войска, а весь ход войны – бесперспективность мятежа Михаила Глинского. Иван Сапега, посланный в Москву в сопровождении знатока географии и греческого языка сицилийца Иоанна (Джованни) Сильвио Амато, без труда договорился о мире. Мирный договор был подписан 8 октября 1508 г. В соответствии с ним признавались границы, существовавшие на 1503 г. Тем самым Литва отказывалась от территорий, утраченных Александром II, но и программе «всея Руси», выдвинутой Иоанном III, был нанесен удар. Самым главным было то, что события 1507–1508 г. продемонстрировали ориентацию русинского дворянства на сословные структуры Литовского государства и константинопольскую, а не /522/ московскую юрисдикцию Киевской митрополии. Это было решающим испытанием сословной интеграции Литовского государства в масштабе всей его территории, которое оно успешно выдержало. Великое княжество Литовское явило свою жизнеспособность перед лицом начавшегося российского давления и связанных с ним крымско-татарских и польских посягательств.

Великий князь разумно и с блеском использовал объективные предпосылки, предоставленные сословной интеграцией Литовского государства. Сигизмунд Старый проявил себя как правитель, способный направить литовский и польский оборонительный потенциал во благо обеим странам. Польская помощь была эффективно использована. При таких обстоятельствах споры об унии естественно отодвигались на периферию отношений Литвы и Польши. В феврале 1509 г. маршалок и секретарь Иван Сапега по прибытии в Краков поблагодарил поляков за помощь. Ничего похожего на растерянность Александра II и заискивание перед Польшей, ценой которого был якобы обеспечен суверенитет Литвы, уже не было. Литва – уже в условиях российского давления – восстановила свои позиции, завоеванные еще в правление Казимира I.

Литовское войско в 1508 г. не понесло больших потерь, однако военные действия, вызванные мятежом, опустошили обширные пространства русинских земель. Дворянские хозяйства были уже не в состоянии перенести новый всеобщий воинский призыв. Надо было еще содержать 5000 польских наемников, ибо для комплектования приграничных замковых гарнизонов не хватало местных дворян, кроме того, призывники были неспособны служить долгое время. На содержание наемников не хватило даже серебщины, собранной в 1507 г. Положение усугубляли выплаты Крымскому хану. В 1508 г. пришлось дополнительно израсходовать около 4000 коп грошей. В конце 1508 – в начале 1509 г. проходивший в Вильнюсе сейм согласился на совместные с поляками выплаты Крымскому хану – по 5–6 тыс. ежегодно. Самым острым вопросом в повестке сейма было отношение к мятежникам. Тут рада панов не сумела осознать государственные приоритеты, и сейм стал ареной межгрупповых распрей. Поскольку верх взяли Радзивиллы, покарание изменников превратилось в расправу над их противниками. Победителей еще распалили оговоры бывших сторонников Михаила Глинского (Федора Коллонтая, князя Лукомского, казначея Глинских Ульриха), стремившихся самооправдаться. Были схвачены Мартын и Федор Хрептовичи, князь Полубенский, Альберт Гаштольд, Александр, представитель семьи Ходкевичей, преданной Ягеллонам. Кроме того, сейм принял несколько новых законов (установлений), кое-что изменил в условиях прохождения военной службы. /523/

С тех пор, как сеймы (начиная с 1507 г.) теоретически обрели вид вседворянского представительства, рада панов и великий князь могли поддерживать непосредственные связи с дворянской верхушкой. Подобное первоначальное вовлечение широких слоев дворянства в политическую деятельность еще не позволяло ему почувствовать свои организационные возможности. Между тем, олигархическая верхушка умела воспользоваться сеймом как рычагом своего влияния, и это упрочивало ее власть. При том, что великий князь еще обладал значительными прерогативами, произошло уравновешивание власти, заставившее все политические силы искать согласия. Сеймы первых лет правления Сигизмунда II были ярким примером успешного решения наиболее злободневных проблем. Сигизмунд II в 1512 г. установил квоту представительства – 2 дворянина от повета.