Читать книгу - "Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин"

Как вспоминал Кривицкий, этот приказ ОГПУ вызвал у него неприятные ощущения. И в своем ответе он не скрывал негодования, но тем не менее вызвал из Германии подходящих людей. Через два дня он сам прилетел в Париж, где состоялись его встречи со Слуцким. В ходе их затрагивалась и тема, связанная с командированием в его распоряжение двух работавших за рубежом агентов. На вопрос Кривицкого Слуцкий ответил, что это не обычное дело. «Оно настолько важно, что мне пришлось оставить всю остальную работу и прибыть сюда, чтобы ускорить его», — добавил, по словам Кривицкого, руководитель разведки госбезопасности. Автор воспоминаний понял, что его агенты предназначались не для специальной работы в Испании, как он думал, а для какой-то «безумно сложной задачи во Франции». В ответ на протесты Кривицкого Слуцкий заявил, что это приказ самого Ежова. «Мы должны подготовить двух агентов, которые могут сыграть роль чистокровных германских офицеров, — добавил он. — Они нам нужны немедленно. Это дело настолько важное, что всё остальное не имеет никакого значения». Тогда Кривицкий ответил, что уже вызвал двух лучших агентов из Германии, и они вот-вот прибудут в Париж.

Уже после похищения Миллера Кривицкий понял, что его люди были вовлечены в готовившуюся против него секретную операцию. Но первоначальный ее срок был отложен, и она была проведена через девять месяцев, что сам Кривицкий связывал с письмом генерала Добровольского из Финляндии и подозрениями, высказанными в адрес Скоблина. Это пошатнуло его положение и затруднило проведение операции^[49].

Как вспоминал Кривицкий, о предназначении использовать его агентов для связи с белогвардейскими группами во Франции ему стало понятно уже в ходе майской (1937 г.) встречи на Лубянке с человеком, которого он называл Фурмановым, начальником отдела контрразведки, действовавшим за границей против белоэмигрантов, в том числе против РОВСа, и напомнившим ему декабрьскую историю об его агентах. Заметим, что речь, видимо, в действительности шла о Э.Я. Фурмане, начальнике отделения 7-го (Иностранного) отдела ГУГБ НКВД в 1937–1938 годах.

Сам Кривицкий был сторонником версии, что похищение Миллера было связано с так называемым «заговором военных» в СССР, а точнее, как квалифицировал это он сам, с «заговором ОГПУ против Тухачевского и других генералов Красной Армии». По мнению Кривицкого, Скоблин был центральной фигурой этого заговора, а точнее, имитации такового. «Скоблин играл тройную роль в этой трагедии макиавеллевского масштаба и был главным действующим лицом, работавшим по всем трем направлениям, — писал он. — В качестве секретаря кружка Гучкова он был агентом гестапо. В качестве советника генерала Миллера он был лидером монархистского движения за рубежом. Эти две роли выполнялись им с ведома третьего, главного хозяина — ОГГГУ».

Надо было «замести следы в деле против командного состава Красной Армии», — утверждал Кривицкий, иначе говоря, сфабрикованного «секретного досье ОПТУ», на основе которого началась чистка ее комсостава. Скоблин, непосредственно причастный к его появлению, был как человек ОГГГУ благонадежным, рассуждал Кривицкий, и «лишь один человек вне гестапо мог бы поведать миру об этом деле» — этим человеком был генерал Миллер. «Если бы Миллер когда-нибудь заговорил, он мог бы обнародовать источник “доказательств” против Тухачевского и мог бы даже рассказать, через какие каналы поступала в ОГПУ эта дезинформация, — писал бывший советский разведчик. — Через него можно было бы установить, что существует связь между заговором Сталина против высшего комсостава Красной Армии и двумя главными врагами Красной Армии — гитлеровским гестапо и организацией белогвардейцев в Париже». Исходя из вышеизложенного, Кривицкий делал вывод: «Миллера необходимо было устранить».

Заметим, что причастность генерала Скоблина к «заговору военных» в Красной Армии и само наличие этого заговора является темой давних дискуссий, продолжающихся до настоящего времени, и высказываемых полярных суждений. Поднятая проблема, безусловно, интересна, но не будет предметом специального изучения в этой книге. Что же касается генерала Миллера, то вряд ли опасение советского руководства, высказываемое Кривицким, могло стать основной причиной и мотивом его похищения. Маловероятно, что он стал бы когда-нибудь говорить что-то на эту тему. Более того, Миллер и его сподвижники не могли не испытывать удовлетворения в результате репрессий в СССР и ослабления командования их главного противника — Красной Армии, ведь это было им на руку. Приведем в связи с этим строки из письма генерала фон Лампе Кусонскому летом 1937 года: «Взаимные угробливания и казни в своей среде есть нормальный конец всякой революции… Пусть Сталин проведет черную работу как можно дальше… Пусть он принесет хоть ту пользу, что ликвидирует тех, кто, добравшись к власти, затянет дело надолго. А такими я считаю именно тех, кого сам Сталин, видимо, рассматривает как своих конкурентов, ибо только этим обстоятельством объясняется переселение их из советского рая в потусторонний ад… Все же разговоры об “изменах”, “шпионаже в пользу одной державы” — это “сплошной вздор”».

Кто и как разрабатывал операцию по похищению генерала Миллера? Существует предположение, что первоначально ее должны были осуществить сотрудники Особой группы Я.И. Серебрянского. Его нелегальные парижские агенты организовали постоянную слежку за председателем РОВСа. В частности, согласно некоторым источникам, наиболее активна была его агент Мирей Аббиа, работавшая под псевдонимом «Авиаторша». Некоторые авторы утверждают, что она по указанию Серебрянского сняла квартиру рядом с квартирой Миллера и не просто вела за ним постоянное наблюдение, но и, проникнув в его квартиру, украла некоторые документы и установила микрофон, с помощью которого прослушивала его разговоры. Впрочем, последнее утверждение вызывает большие сомнения у специалистов. Скорее следует согласиться с тем, что речь все-таки могла идти о микрофонах, установленных в штаб-квартире РОВСа.

Но в это время Серебрянский и большая часть его парижской резидентуры были заняты подготовкой к выполнению другого ответственного задания — похищения Льва Седова, сына Л.Д. Троцкого. Поэтому руководство операцией по похищению «Деда», под таким псевдонимом проходил в оперативной разработке чекистов генерал Миллер, осуществлял опытнейший чекист Сергей Михайлович Шпигельглаз, имя которого уже неоднократно упоминалось ранее и о котором есть смысл рассказать подробнее. Кстати, фамилия этого человека в публикуемых работах звучит и как Шпигельглас, и как Шпигельгласс, но сам он именовал себя Шпигельглазом, и в его личных документах указывается именно такое написание фамилии.

В публикуемых сегодня биографиях С.М. Шпигельглаза год рождения указывается обычно как 1897-й, но в имеющемся в распоряжении автора регистрационном бланке члена ВИТ (б), заверенном его подписью, написано, что он родился в 1898 году. Его местом рождения было местечко Мосты Гродненской губернии. Отец будущего чекиста был бухгалтером. Еврей по национальности, Шпигельглаз окончил Варшавское реальное училище, а вот с последующим образованием опять возникают вопросы. В публикуемых биографиях Шпигельглаза указывается, что он поступил на юрфак Московского университета и в мае 1917 года с третьего курса университета был призван на военную службу. Но в его регистрационном партийном бланке написано, что он окончил два курса математического факультета в 1917–1919 годах. Принимал участие в революционном движении, арестовывался и в 1914 году провел несколько месяцев в тюрьме. Будучи призван на военную службу, он окончил школу прапорщиков и служил в запасном полку в Мелитополе.