Читать книгу - "Мечтавший о солнце. Письма 1883–1890 годов - Винсент Ван Гог"

16 мая 1890 года Винсент сел в поезд до Парижа, где провел несколько дней в гостях у Тео и его супруги, встретился с некоторыми знакомыми, но уже 20 мая прибыл в Овер, деревню на берегу реки Уаза. Он поселился в недорогой местной гостинице, принадлежавшей семейству Раву.

Компания доктора Гаше показалась ему вполне удовлетворительной: большой ценитель современной живописи, Гаше скоро стал страстным поклонником творчества Винсента.

Первоначально художник был доволен тем, как устроился в Овере, где он нашел комфортные условия для продуктивной работы и спокойной жизни на природе. Его произведения начали получать благожелательные отзывы в прессе, друзья и знакомые отзывались о них с все возрастающим энтузиазмом: сестра Эжена Боша Анна даже приобрела одну из них на выставке Двадцати в Брюсселе.

Тем не менее вскоре Винсента снова стало терзать беспокойство – возможно, предвещавшее очередной приступ душевной болезни. Поводом для него было, в частности, желание Тео уйти от «Буссо и Валадона» и начать собственное дело по продаже картин современных художников. Винсента тревожила рискованность этого предприятия.

В воскресенье, 27 июля 1890 года, Винсент Ван Гог вышел из гостиницы Раву, чтобы отправиться в поля писать картину. Вернулся обратно он с пулевым ранением в груди. Многие обстоятельства произошедшего так и остались загадкой, но официально оно было признано результатом попытки самоубийства. Срочно вызванный из Парижа Тео успел застать брата в живых; Винсент скончался ранним утром 29 июля.

Тео пережил брата на полгода. В октябре 1890 года у него также открылось психическое расстройство. Он был перевезен в клинику в Утрехте, где и скончался в январе 1891 года.

Йоханна Ван Гог-Бонгер продолжила дело мужа, приложив множество усилий для популяризации творческого наследия деверя; она же стала первым публикатором, редактором и переводчиком писем Винсента Ван Гога на английский язык.

873. Br. 1990: 874, CL: 635. Тео Ван Гогу и Йо Ван Гог-Бонгер. Овер-сюр-Уаз, вторник, 20 мая 1890

Дорогой Тео, дорогая Йо,

после знакомства с Йо мне трудно писать одному Тео, но, надеюсь, Йо позволит мне писать по-французски, ибо после двух лет на юге, думаю, мне так действительно проще высказать свои мысли. Овер прекрасен – среди прочего много старых соломенных крыш, что становится редкостью.

А потому я надеюсь, что, если написать с них несколько картин, подойдя к делу серьезно, появится шанс окупить поездку – ибо это действительно прекрасно, все такое деревенское, характерное и живописное.

Я видел г-на доктора Гаше, который показался мне довольно эксцентричным, но врачебный опыт должен помогать ему сохранять душевное равновесие в сражении с нервной болезнью, от которой, мне кажется, он страдает – по меньшей мере так же серьезно, как я.

Он отвел меня в гостиницу, где запросили 6 франков за день.

Я же нашел ту, где буду платить 3,50 за день.

Думаю, я должен оставаться в ней до новых распоряжений. Написав несколько этюдов, я увижу, выгадаю ли я от переезда. Но мне кажется несправедливым, что, имея возможность и желание платить и трудиться, как любой рабочий, я все же должен платить почти в двойном размере, поскольку мой труд – это живопись. Словом, я начинаю с гостиницы за 3,50.

Вероятно, на этой неделе ты увидишь доктора Гаше; у него есть прекраснейший Писсарро – зима и красный дом на снегу – и два прекрасных букета Сезанна.

Есть и еще один Сезанн – вид деревни. Я бы охотно, весьма охотно поработал здесь кистью.

Я сказал г-ну доктору Гаше, что за 4 франка в день я бы предпочел указанную им гостиницу, но 6 – это на 2 франка дороже, чем нужно, если учесть мои расходы. Пусть он сколько угодно говорит, что мне там будет спокойнее, с меня довольно.

Дом его полон старья, темного, темного, темного, не считая нескольких эскизов импрессионистов, которые я назвал. Странный тип, но все же впечатление, которое он произвел на меня, нельзя назвать неприятным. Мы поговорили о Бельгии, о временах старых мастеров, на его окаменевшее от печали лицо вернулась улыбка, и я думаю, что мы с ним станем друзьями и я напишу его портрет. Затем он сказал мне, что нужно много и упорно работать и совсем не думать о том, что было со мной.

В Париже я остро почувствовал, что весь тамошний шум – не для меня.

До чего же я был рад увидеть Йо и малыша – и твою квартиру, которая и вправду лучше той, другой.

Желаю вам удачи и здоровья, надеюсь вскоре увидеться с вами, крепко жму руку.