Читать книгу - "От Руси к России - Александр Петрович Торопцев"

созданного Иваном III Васильевичем государства. Создать новую – сложнейшую! – технологическую схему постоянно расширяющегося на востоке государства в таких условиях было чрезвычайно сложно.

В 1614 году Московскому правительству удалось покончить с Заруцким, сидевшим в астраханском кремле вместе с Мариной Мнишек и ее сыном. Участь их была печальной. Заруцкого и «воренка» казнили, Марина Мнишек умерла в тюрьме, оставив о себе недобрую память и дневник. В том же году правительственные войска разгромили несколько отрядов казаков, не согласившихся на предложение Земского собора перейти на службу к царю. Именно от Земского собора, от «земли» шли все указы из Москвы. Русская земля объединилась в борьбе против разбойников. Михаил Федорович не распускал (а только менял состав) Земский собор вплоть до 1622 года! Все сколько-нибудь серьезные проблемы он решал только совместно с выборными со всей Русской земли людьми. Это была не Боярская дума, это был Земский собор.

Положение на русско-польской и русско-шведской границах оставалось крайне напряженным. Москва долгое время не могла справиться со свирепым и неуловимым Лисовским, а затем, после его смерти в 1616 году (он упал с лошади и разбился насмерть), – с «лисовчиками». Не в силах справиться со шведами, русские обращались за помощью к голландцам, англичанам. В Европе отнеслись с пониманием к нищим послам из богатейшей страны Московии. Голландцы, например, выдали русским послам 1000 гульденов на пропитание.

С помощью европейских дипломатов Москве удалось выйти на переговоры со Швецией, король которой, Густав Адольф, как и многие европейские монархи готовились к великой войне, к Тридцатилетней войне. Конечно же, никто в декабре 1616 года, когда в селе Столбово начались русско-шведские переговоры, не знал, когда эта война начнется, и как разложится военно-политический пасьянс в Европе, и что это даст Швеции и России, но… знали бы русские послы о предстоящих великих событиях в Европе, быть может, и вели бы они себя на переговорах посолиднее… Впрочем, Густав Адольф был очень силен, и дразнить его было опасно.

В том же году у русского царя появилась еще одна важная задача: женитьба! Михаилу Федоровичу исполнилось двадцать лет. Возраст для создания царской семьи подходящий. Этим важным для государства делом занялась мать Михаила Федоровича, инокиня Марфа. Иначе и быть не могло. До этого момента Марфа имена на сына огромное влияние. Жила она в Вознесенском монастыре по-царски. Имела богатый двор и сонм бессловесных монахинь. Любое важное дело царь обсуждал с матерью, она давала ему соответствующие наставления, благословляла или не благословляла те или иные дела, указывала ему, каких людей (естественно, из рода Салтыковых и их союзников) на какие должности расставлять.

Ее муж, Федор Никитич, «был человек крутого и жесткого нрава», но Марфа отличалась еще более крутой, властной натурой. «Достаточно взглянуть на ее портрет, на низко опущенные брови, суровые глаза, крупный, с горбинкой нос, а всего более на насмешливые и вместе с тем повелительные губы, чтобы составить себе понятие об ее уме, сильном характере и воле, но эти признаки мало говорят о мягкости и доброте»[148]. Жизнь не баловала Марфу. Гонения, которым подвергалась семья Федора Никитича Романова (Филарета) ужесточили ее нрав.

Как сильная, незаслуженно обижаемая женщина, насильно постриженная к тому же, она вполне могла мечтать о мести. Но мстить в открытую, как совсем недавно спокойно делали приближенные к трону и сами венценосцы, ни Марфа, ни кто-либо в русском государстве при постоянно действующем Земском соборе не мог, хотя, естественно, мстить-то они мстили и порою не менее жестоко, чем во времена оные.

«Сделавшись царицей, Марфа взяла весь скарб прежних цариц в свои руки, дарила им боярынь, стала жить совершенно по-царски и занималась больше всего религией и благочестивыми делами, как царственная монахиня; но имела также громадное влияние на дворцовую жизнь, направляла ее, выдвигала наверх свою родню, ставила ее у дел, и тем самым давала ей возможность, пользуясь покровительством всесильной старицы-царицы, делать вопиющие злоупотребления и оставаться безнаказанными»[149].

А тут пришла пора сыну ее жениться.

По древнему обычаю в Кремле собрали всех девиц на выданье. Боярыньки и дворяночки, робкие и смелые, нежные и суровые, все как на подбор статные, красивые, выстроились в ряд. «Каравай-каравай, кого хочешь выбирай!» Михаил, по внутреннему складу человек-однолюб, выбрал свою подругу детства Марию, дочь незнатного дворянина Ивана Хлопова. Выбрал, во всеуслышание заявил – делать нечего, надо соблюдать обычаи, на них Русь стояла веками, против них ни один великий князь, ни один царь не посягал. Марию Хлопову тут же взяли в теремные хоромы цариц, нарекли ее по воле царя Анастасией, приказали всем оказывать царские почести. Из дворяночек да в царицы? Нет, пока лишь в невесты царя молодого, неженатого.

Неожиданное возвышение бедного рода Хлоповых Салтыковым не понравилось: своих что ли мало!

Михаил Федорович – и этого очень боялись Салтыковы! – как человек тихий и сосредоточенный, мог, женившись, полностью сосредоточиться на Марии Хлоповой, и в этом состоянии полного сосредоточения он, естественно, стал бы менее зависим от инокини Марфы. А там, глядишь, и дети у дворяночки пойдут – совсем плохо будет Салтыковым жить при дворе.

Брат Ивана, Гаврила Хлопов, слабо разбирался в кремлевской жизни, был он человеком прямым и в прямоте своей неосторожным. Салтыковы некоторое время приглядывались к нему и к Ивану, будто бы приноравливались, а может быть, и с Хлоповым в Кремле не хуже будет жить? Нет, хуже.

Как-то отправился царь на экскурсию в Оружейную палату. Любил он посмотреть на красивое оружие. Сам-то невоинственный, Михаил Федорович старался держаться от военного дела подальше, но на оружие – любил смотреть. Особенно нравились ему сабли.

Михаил Салтыков, желая потрафить венценосцу, показал ему турецкую саблю – красавицу, глаз не оторвешь, как от невесты. «Хорошая сабля!» – восхитился царь, а Салтыков ему в ответ: «У нас тоже могут такую сделать, даже лучше». Михаил Федорович пожал плечами и спросил у стоявшего рядом Гаврилы Хлопова: «Неужто у нас такие умельцы есть?».

Гаврила по простоте души своей возьми и ляпни: «Такую не сделают».

Михаил Салтыков оскорбился и крикнул: «Не говори, чего не знаешь!». Не обращая внимания на царя, они стали орать друг на друга, разошлись врагами. Салтыковы, узнав об этом, решили расстроить свадьбу. Средства для этого важного для себя дела они использовали самые разные, благо при невесте постоянно находились люди Салтыковых.

Анастасия Хлопова, которую поминали в молитвах во всех церквах государства, в которую заочно уже стал влюбляться доверчивый народ, вдруг занемогла странною болезнью: ее постоянно рвало. Хлоповы подумали, что это от сладкого. Анастасия очень любила сладкое. Царь знал это