Читать книгу - "500 великих катастроф - Николай Непомнящий"

1978 г.

В конце октября российские моряки, рискуя жизнью, сумели спасти американских летчиков с разведывательного самолета «Альфа-Фокстрот-586» (Р-ЗС Orion), затонувшего в северной части Тихого океана.

То, что это было неординарное событие, которое не вписывалось в психологию противостояния, знает каждый, кто служил на флоте и в авиации. Наши моряки боролись за жизни «потенциальных противников» – они собирали о нас секретные сведения, перехватывали радиопереговоры и т. д. Был разгар холодной войны.

Один из активных участников спасения экипажа «Ориона», попавшего в беду в 78-м, капитан 1-го ранга в отставке Михаил Петрович Храмцов был тогда командиром 173-й бригады противолодочных кораблей на Камчатке. Ему тогда довелось руководить отрядом поиска и спасения.

Он рассказывает:

– Ночью меня подняли по тревоге. Капитан 1-го ранга Штыров приказал по телефону: «Экстренно приготовить к походу стоявший в дежурстве сторожевой корабль “Ретивый”. Пойдете спасать американских летчиков». Только я успел подняться на борт, как на связь вышел командующий Камчатской флотилией вице-адмирал Клитный. Он уточнил, что потерпел аварию самолет ВМС США типа «Орион». Оказалось, правительство США экстренно обратилось к Советскому Союзу с просьбой оказать помощь в спасении экипажа. Начинаем разбираться у карты. Ближайший американский спасательный катер «Джарвис» более чем в 24 ч. пути от места крушения, американская военная база Адака на Алеутских островах – почти в 700 милях, Петропавловск-Камчатский – в 600 милях. Ближе всех к месту аварии вел промысел советский большой морозильный траулер (БМРТ) «Мыс Сенявина» – в 70 милях.

В завершение вице-адмирал по радио добавил: «Операцией руководит сам Дмитрий Федорович. Понимаешь?» Речь шла о министре обороны СССР маршале Устинове. Прошла ровно неделя после того, как СССР и США подписали договор о спасении терпящих бедствие на воде…

Через 30 мин. «Ретивый» вышел в море. Мы взяли на борт еще двух офицеров-медиков, среди них – опытный хирург. Обстановка была – врагу не пожелаешь: ночь, штормовой ветер, проливной дождь. Пирс ходил ходуном, через него перекатывались волны. Буксиров, под которыми в таких случаях положено выходить из базы, нам не дали – они в такой шторм не рискнули выйти. Зато мы крепко рисковали – в мирное время в такую погоду без крайней нужды корабли не выходят в море… Помогли выдержка и подготовка командира корабля Юрия Максимовича Рыжкова и четкая работа экипажа. «Ретивый» полным ходом вышел в море. Я тут же связался с пограничным сторожевым кораблем «Дунай», большим морозильным траулером «Мыс Сенявина» и нашей атомной подводной лодкой, которая тоже оказалась в районе падения самолета, – все эти средства были отданы в мое распоряжение. Переход до района поиска занял почти 8 ч. В том, что «Орион» утонул, мы не сомневались. Понимали также, что вероятность спасения экипажа чрезвычайно мала. И в штилевом-то море ночью обнаружить людей сложно, а в шторм…

У меня есть вырезка с интервью второго пилота «Ориона» Эдварда Кэйлора, которое он давал зарубежной прессе. «Когда мы увидели, что загорелся левый двигатель самолета, а справиться с пожаром не было возможности, у нас оставалось два варианта: либо продолжить полет, и тогда последует взрыв, либо приводниться. Мы выбрали второе, – рассказывал он. – Самолет продержался на плаву несколько минут и затонул. Высота волн достигала 8 м, был штормовой ветер, температура воды где-то 4–5 °С. Проливной дождь. Мы на аварийных плотах ждали спасения 12 ч…»

И даже в таких невероятно сложных условиях русские моряки спасли американцев. Первыми их обнаружили сахалинские рыбаки с БМРТ «Мыс Сенявина», который в этом районе вел промысел под командованием капитана А. Арбузова. Как только с него заметили американцев, капитан вышел с ними на связь. Затем рыбаки произвели сложный маневр, чтобы мощным корпусом судна закрыть от ветра терпящих бедствие летчиков. Спустили на воду 30-футовый моторизованный плот, на который и подобрали посиневших от холода американцев.

Вот как описывал эту историю в своем письме советским спасителям член экипажа погибшего «Ориона» Говард Мур: «Невозможно передать радость, которую я испытал, когда увидел ваше судно. Доблесть и профессионализм моряков были совершенно исключительными. Не укладывается в голове, как можно было нас спасти ночью в океане. Когда меня поднимали на борт, я не чувствовал ни рук, ни ног. Мне оказали медицинскую помощь, и я пришел в себя… С чувством глубокой благодарности я думаю о вас, русских, чьи усилия позволили нам выжить.»

Капитан 3-го ранга ВМС США в отставке Джон Болл пишет, что «риск, которому подвергли себя капитан и команда судна “Мыс Сенявина”, намного превосходит риск, которому они обязаны были подвергнуть себя по долгу службы. Ситуация осложнялась погодными условиями на месте крушения нашего самолета. Но русские рисковали своими жизнями, чтобы спасти наши! Я ясно помню те чувства, которые охватили меня, когда я увидел огни приближавшегося к нам в ночи “Мыса Сенявина”. Я никогда не забуду этого зрелища! Начиная с 1978 г. каждое 28 октября я праздную как свой второй день рождения».

^{Обложка книги Э. Ямполера, вышедшая в США и посвященная событиям октября 1978 г.}

С двух американских плотов экипаж рыболовного траулера «Мыс Сенявина» снял 10 живых и трех мертвых членов экипажа. Двое, в том числе и командир «Ориона», ушли на дно с самолетом. Судовой врач оказал спасенным первую помощь, их переодели в сухие робы, укрыли одеялами.

– Связь с траулером была очень короткой, – продолжает Михаил Храмцов, – мы с ним говорили в открытом эфире, а с командованием я общался по засекреченной связи. Но как только операция завершилась, второй американский самолет «Орион», который все это время «вел» нас к месту трагедии, начал подавать сигналы, чтобы мы повернули на восток и следовали к американской военно-морской базе. Тут же подоспел и их сторожевой корабль «Чермиз». С него тоже потребовали: «Поворачивайте на восток!» Тогда я был вынужден призвать на подмогу свой пограничный сторожевой корабль «Дунай» и «поднять» с глубины нашу атомную подводную лодку. Лишь после этого нас оставили в покое, и мы принялись конвоировать БМРТ «Мыс Сенявина» в родной порт.